Запретное место - [34]

Снова наступило молчание.

– К чему ты клонишь? – Казалось, Лейф изо всех сил старается избежать очевидных выводов. – Ты хочешь сказать, что и в наше время люди приносят жертвы богам?

Майя подняла на него глаза.

– Во всяком случае, кто-то это делает, – сказала она. – Мы не можем закрывать глаза на очевидные параллели.

– Это ты про Брусничную девушку?

– Да. – Майя сделала глоток кофе. – На ум приходит Брусничная девушка, ее тело ведь тоже было проткнуто колом. То, что мы теперь нашли современный труп, пронизанный колом, в том же болоте, вряд ли можно считать совпадением.

10

Лодочная станция Омоля выглядела точно такой, какой она ее запомнила. Они отмечали здесь окончание каждого учебного года. Ели вафли и мороженое. Она всегда выбирала одни и те же сорта: черничное, шоколадное, фисташковое. Или клубничное. Но только не ванильное.

Тогда она была самой обыкновенной девчонкой.

Совершенно другим человеком.

В другое время.

Мама с папой пили кофе. Добавляли молоко из маленьких круглых упаковок с крышечкой из фольги. Папа всегда долго возился с крышкой.

«Помоги мне, дорогая».

Море нежности. Нежность, проскальзывающая в низком терпеливом голосе, в которую хотелось закутаться, как в одеяло.

А по маминому взгляду всегда было заметно, как она тронута. Тем, что Натали закончила еще один учебный год. Тем, что они, несмотря ни на что, дружная семья. Это был теплый взгляд, полный любви, – но было в нем что-то еще, невыразимое. Как будто своим взглядом она дарила Натали возможность самой выбрать из множества вариантов.

И солнце. Всегда солнце. Так ей запомнилось.

Вот и сейчас осеннее солнышко сверкало маленькими фейерверками в воде между лодок на причале. Киоск с мороженым перенесли в другой угол, а в остальном ничего не изменилось. Наверняка столики и стулья новые, она точно не помнила.

Лодочная станция. Городская гордость. «Самая красивая в Швеции», как написал однажды кто-то где-то. С тех пор так и считали. Летом все ходили сюда или в Эрнес, где имелся отличный пляж.

А теперь уже совсем не лето. Но это место единственное пришло ей в голову, когда Натали решила съездить в Омоль где-нибудь перекусить. Она понятия не имела, есть ли в городке какое-нибудь другое кафе – вероятно, даже не одно, там блестящие кофейные аппараты взбивают молоко в воздушную пену, и никаких пластиковых коробочек с крышками из фольги. Но Натали их не знает.

И вот она здесь, в этом городе, где когда-то училась в школе и где, скорее всего, жила бы сейчас, не случись то, что случилось. А может быть, и нет.

Наверное, она бы все равно переехала.

Тук, тук, тук.

Не сейчас.

Главное – дышать глубже.

Внезапно возникшая тень над столом прервала ее мысли.

– Натали? Это ты?

Она подняла глаза. Перед ней стояла Майя, фотограф из полиции.

– Здравствуй, – сказала Натали.

На Майе были черные джинсы, красные кеды и черный приталенный жакет поверх белой футболки. В руках она держала поднос с бутылочкой воды, огромной сдобной булочкой, чашкой и кофейником.

– Приятно увидеть знакомое лицо, – сказала Майя. – Когда-то я здесь жила, но теперь такое ощущение, что всех жителей заменили.

– Я тебя прекрасно понимаю, – согласилась Натали.

Она поймала себя на той же мысли, которая промелькнула у нее в прошлый раз, – что в присутствии Майи ей на удивление комфортно.

– Я не помешаю?

– Нет, конечно.

Майя поставила поднос и села на один из стульев. На заднем плане слышалась назойливая музыка рекламного ролика, перемежаемая нелепыми слоганами.

– Ты слышала, что… – Майя, казалось, тщательно подбирала слова, – что мы нашли в болоте?

– Ты имеешь в виду тело?

– Да.

– Слышала.

Майя взглянула на Натали.

– Там много чего произошло за последнее время. И я думаю, что ты не ошиблась. Мне кажется, ты действительно видела ту могилу.

Натали опустила голову.

– Спасибо, что сказала.

«Может быть, – подумала Натали, – Майя действительно так считает. Или просто сочувствует мне и пытается сгладить ситуацию. Чтобы я не ощущала себя глупо от того, что заставила полицию просто так прокатиться на болото». Никогда еще Натали не чувствовала себя такой сконфуженной.

– Я полагаю, ты больше не говорила с Лейфом Бергреном? – спросила Майя.

– Нет, но он звонил, сказал, что хочет встретиться со мной. Не знаю точно зачем.

– Лейф разговаривал также с некоторыми друзьями Юханнеса. Как ты понимаешь, теперь, когда нашли новое тело, он нас особенно интересует. Мы бы хотели понять, что за жизнь он вел.

– Я даже не знаю, что сказать, – задумчиво произнесла Натали. – На самом деле я не так много знаю о его жизни. Мы познакомились всего несколько недель назад и не так хорошо успели узнать друг друга.

– Но ты сидишь с ним в больнице?

– Да, так получилось… Просто не хочу, чтобы он лежал там один.

Натали ощутила тяжесть во всем теле. Как будто что-то тянуло ее вниз. Почему она не осталась дома в Гетеборге? Или можно было выбрать любой другой торфяник. Надо было держаться мира науки, где все можно разложить по полочкам и где болото – это набор доказанных химических и биологических реакций, подчиняющихся определенной схеме.

Где болото – это болото.

А не океан смерти и духов, не нашедших покоя.