Сэм Бергер один. Ночь.
Кирпич, вобравший в себя летний жар, обжигает спину. Сэм выглядывает из-за угла. Неподалеку, за живой изгородью, виднеется соседский дом. Он расположен в стороне от других домов, на высоком холме за рощицей, и сейчас он кажется темнее ночи.
Самое светлое время года. Ночь длится не больше двух часов. Но ему нужна именно ночь. Темнота. Ведь правда кроется во тьме.
Бергер набрал побольше воздуха в легкие и бросился вперед. Присев на корточки, он пролез в высмотренную заранее дыру в изгороди и побежал вверх по холму. У самой рощи выхватил пистолет из кобуры.
Ночь выдалась на удивление тихая, все звуки, которые он слышал, исходили от него самого. Единственное, что чувствовалось в окружающей пустоте, — это ни с чем не сравнимый аромат летней ночи.
Он осторожно преодолел рощицу, осмотрелся в поисках камер слежения. Таковых не увидел. Не увидел вообще ничего. Весь мир накрыла ночь. Но фонарик доставать нельзя. Пока нельзя.
Сэму удалось бесшумно добраться до дома. Невозможно было определить, какого здание цвета и из какого материала построено.
Сэм немного постоял, ощущая грудью холодок пистолета, а спиной тепло от стены. Отдышался.
Насколько это было возможно в такой ситуации.
Потом выглянул из-за угла. С трудом различил контуры лестницы, ведущей в подвал и упирающейся в дверь. Достал фонарик, максимально приглушил свет и направил его в сторону стены вниз, чтобы возможный наблюдатель по ту сторону тусклых окон ничего не заметил.
Бергер прокрался к лестнице, стараясь двигаться совершенно бесшумно. Тихо-тихо спустился вниз. Еще тише вставил отмычку в замок. Нащупав нужное положение, медленно опустил ручку. И, затаив дыхание, толкнул дверь.
Черное отверстие словно испустило серный вздох неизведанной преисподней. Потом пахнуло чем-то антисептическим, как в больнице. Бергер вошел внутрь, остановился, присел на корточки, держа наготове пистолет и фонарик.
Прошло немало времени, прежде чем он смог хоть что-то различить. Если бы кто-нибудь его тут ждал, он бы уже был мертв.
Это было похоже на мантру — удивление, что все еще жив.
Постепенно помещение обрело очертания. Оно занимало весь подвальный этаж. Комната для отдыха, переделанная в лечебное учреждение. В углу кровать с каким-то респиратором, электрическое инвалидное кресло, медицинские ходунки с капельницей.
В остальном пусто. Темно и пусто.
В этой темноте скрыта правда.
Засунув пистолет в кобуру, Бергер настроил фонарик на более яркий режим и посветил вокруг. Его окутывала мгла. Свет едва доставал до пола. Словно останавливался на полпути, встретив препятствие, зависал в воздухе.
Бергер двигался медленно, как привидение.
Прошел мимо ходунков, пакет с раствором слегка колыхнулся. Инвалидное кресло. Вот и кровать, респиратор, будто застывший посередине вдоха. Создавалось ощущение, что весь черный воздух заражен, наводнен бактериями. Как в доме прокаженного в Средневековье.
Время шло. Бергер пытался определить, что тут не так.
Наконец догадался, что его смущает звук. Один из его крадущихся шагов, уже у самой кровати, прозвучал иначе. Бергер прошелся туда-сюда. Тот же феномен.
Он наклонился к полу. Действительно, по линолеуму тянулась тонкая полоска, щелочка, уходящая под кровать. Бергер осторожно сдвинул койку и увидел перед собой квадрат.
Здорово придумано. Щель в полу не больше миллиметра в ширину, а рядом лежит большой ковер. Вероятно, обычно его натягивали на люк.
Ведь это же люк?
А раз ковер с него отодвинут…
Значит, кто-то там, внизу.
Бергер безуспешно попытался подавить дрожь, охватившую все тело. Испытывая жуткое ощущение дежавю, он присел рядом с люком и начал шарить в поисках ручки.
Неужели опять подвал.
Ручка оказалась тщательно накрыта линолеумом. Бергер взялся за нее левой рукой, держа пистолет в правой, а фонарик во рту. Медленно поднял крышку. Увидел, что вдоль всей деревянной конструкции проложен звукоизоляционный материал. Направил луч на лестницу, от которой внизу тянулся узкий коридор. Никаких признаков жизни.
Из подвала под подвалом доносился гнилостный запах.
Бергер тяжело вздохнул, поднял глаза к потолку. Внезапно ощутил всю хрупкость жизни и яростное желание ее сохранить. Как драгоценную вещь, крепко зажатую в кулаке. Потом начал спускаться, держа в одной руке фонарик, а в другой пистолет.
До подземного коридора всего несколько ступеней. Каждый шаг Бергер делал с чрезвычайной осторожностью. И вот он внизу. Пол как будто земляной.
Теснота, низкий потолок. Почти то же чувство, что и в туннелях Кучи под Сайгоном, по которым он ползал в юношеском угаре. У него тогда случился приступ паники. Приятелям пришлось вытаскивать его оттуда. А ведь тогда они были всего лишь туристами.
Как и во Вьетнаме, коридор становился все уже и уже. Бергер преодолел всего несколько метров, а потолок и стены словно давили на него. Под конец даже на корточках передвигаться было трудно. Пришлось ползти.
Давно уже он не ощущал паники. И сейчас не ощущал, но он остро чувствовал ее присутствие, ее интимную близость. Пальцы продирались сквозь слой земли, колени все изодраны. Сколько бы он ни светил вперед, конца туннелю не было видно. Может быть, это просто воронка, и выхода из нее нет?
