Запретное чтение - [66]

— Он пропал.

— Ты хочешь сказать, в библиотеке никто не знает, где он, или его родители не знают?

— Никто не знает. Он, типа, официально объявлен пропавшим. Делом занимается полиция, и все такое.

— Черт. Он что — убежал?

— Ну, он оставил какую-то записку, но они не говорят, что в ней было.

— И о чем ты хотел меня спросить?

— В каком смысле?

— Ты начал с того, что у тебя ко мне какой-то вопрос.

— А. Наверное, я имел в виду, что мне надо тебе это сказать. Ты там в порядке?

— Нет, не совсем. Это просто ужасно. Сколько его уже нет?

— Несколько дней. Думаю, он исчез еще до того, как ты уехала. Ты в воскресенье его видела?

Я честно попыталась вспомнить. Я обнаружила его в понедельник. Он, очевидно, пришел в библиотеку днем в воскресенье, чтобы спрятаться, но в тот день закрывала не я, а Сара-Энн.

— Нет. Кажется, он приходил в пятницу. Только вернул книги и ничего нового не взял, и это вообще-то совсем на него не похоже. В компьютере должна быть запись, что он сдавал книги.

На этот раз там и в самом деле должна была сохраниться запись на имя Иэна, потому что он возвращал книги, которые брал для подготовки школьного доклада о племени чероки.

— Ты не смотрел?

— Смотрел. Просто я подумал, мало ли, может, ты с ним в тот день говорила.

— Нет. Он зашел только на минуту. Но если он собирался бежать из дома, наверное, он бы взял с собой что-нибудь почитать. Они не приходили в библиотеку? В смысле, из полиции? Ты с ними разговаривал?

— Они как-то странно себя повели. Пару минут поговорили с Лорейн, а потом почему-то непременно захотели пообщаться лично с Сарой-Энн. Сказали, что мать Иэна просила их с ней поговорить.

— Бред какой. И что — они поговорили?

— Да так, десять секунд. Если бы я мог скатиться вниз и подслушать, я бы непременно это сделал. Они, видимо, быстро сообразили, что Сара-Энн туповата, и просто махнули на нее рукой. Нет, правда, я бы заплатил наличными, чтобы послушать эту их беседу!

Я хотела засмеяться, но вовремя напомнила себе, что по сценарию должна быть в глубоком потрясении.

— Они считают, что он убежал?

— Я не знаю, что они думают. Но если кому интересно мое мнение, то да, я считаю, он убежал.

— Почему?.

— Не знаю. Просто такое ощущение. Ты ведь сама говорила, что они ужасно с ним обращаются. Родители. Ну и еще то странное письмо, которое ты нашла.

Я некоторое время помолчала, предположив, что так у меня меньше шансов чем-нибудь себя выдать.

— Люси? — окликнул меня Рокки.

— Все в порядке.

— Я знаю, что он тебе очень дорог.

— Мне надо бежать, — сказала я и отключила телефон, пока Рокки не успел задать еще какой-нибудь вопрос.

Раньше Иэн все время заставлял меня кружить и петлять, но теперь он прокладывал маршрут по прямой, и мы ехали, никуда не сворачивая, по магистрали, соединяющей штаты. На коленях он держал раскрытый атлас.

Когда мы проехали не меньше сорока миль и мне начало казаться, что правая нога у меня вот-вот отвалится, Иэн затеял игру.

— Вы знаете, что белая лошадь стоит пятьдесят очков?

— Где? — не поняла я.

— Когда едешь на машине. Пятьдесят очков. Это самое большое количество, которое можно заработать за один раз. И розовый «кадиллак» — тоже пятьдесят.

— Хорошо, — сказала я, смутно припоминая что-то такое из детства.

— Машина с одной разбитой фарой — десять. Но очки дают, только если увидишь первым. Нужно громко сказать об этом.

— Ладно.

— Ну вот, но в моих правилах есть еще несколько похожих штук. За каждое слово, которое рифмуется с моим или вашим именем или фамилией, дается тридцать очков. И еще сорок пять, если увидишь точно такую же машину, как у нас. Но только она должна быть абсолютно такой же, а не просто такого же цвета.

Он говорил так быстро, что я его с трудом понимала.

— Что с тобой? — спросила я. — Почему ты так сидишь?

Он сидел, скрестив руки на груди и обхватив себя за плечи.

— Дышать все еще трудновато, — объяснил он. — Думаю, дело было не только в хорьках. А еще у меня заканчивается лекарство.

— Это альбутерол? Такой ингалятор, которым пользуются в экстренных случаях?

Я поняла, что даже ни разу не взглянула на его лекарство и не поинтересовалась, чем еще он болеет, и вообще от самого Питтсбурга ни разу не послушала его дыхание. И еще позволила ему болтаться на рукоходах. Да мне вообще нельзя доверять детей.

— Я им пользуюсь, только когда мне очень нужно, но в последнее время я довольно часто это делал.

Несколько секунд я в панике смотрела вперед на дорогу, а потом попыталась здраво оценить положение. По крайней мере, это не такое лекарство, которое нужно принимать постоянно и без которого состояние может резко ухудшиться. Можно купить ему в аптеке что-нибудь, на что не требуется рецепта, а в худшем случае можно отвезти в пункт скорой помощи, объяснить, что у нас нет с собой страховки и, возможно, позвонить отцу — попросить, чтобы он оплатил счет. А еще можно воспользоваться этим как удачным предлогом, чтобы отвезти Иэна домой.

— И что, очень тяжелые бывают приступы? — спросила я.

— Такие же, как прошлой ночью. Доктор мне говорил, что мне нужен фиолетовый ингалятор, которым пользуются каждый день, но папа сказал, что у меня выработается от него зависимость, поэтому мне не разрешают пользоваться фиолетовым.