Запретная зона - [2]
– Видал, Греков? Если бы не приказ министра запечатлеть на пленку все от начала до конца, я бы ее и на пушечный выстрел к нашей стройке не подпустил. Она еще не подозревает, что ее ожидает впереди. А тебе, Греков, до этого приходилось слышать, что это такое – спецконтингент? – Но ответ его спутника потерялся за перекличкой судовых сирен. Встретившись, почти одновременно взревели они на земснаряде и на маленьком катере, тянувшем на тросе баржу, нагруженную щебнем. Переждав рев, человек в сером кителе предупредил: – Между прочим, Греков, это твое дело ее к спецконтингенту не подпускать. Она же еще только что окончила киноинститут, дитя. Как позаботиться и о том, чтобы о стройке с первых же дней узнала вся страна. Кино и печать, как ты знаешь… – Не договорив, он дотронулся до локтя спутника рукой. – А вот, могу поклясться, и само районное начальство высыпало на нас поглазеть. Все в велюровых шляпах. Скоро и на них мы трепет наведем. Кончается для них идиллия под сенью виноградных лоз. Этот, который из шоколадной «победы» задом вылез, не иначе хозяин района. – По зеленоватой тихой воде опять раскатился колокольный смех: – Нет, только взгляни, какой мы уже переполох навели. Что же будет, когда начнем взнуздывать Дон. Но что-то я почти не замечаю среди аборигенов мужчин, исключая одинокие фигуры с костылями.
– Да, больше женщины и старики.
– Ничего, мы и молодой крови подбавим в жилы твоей Вандеи. Еще взбурлит в них такая смесь, что придется наряду с плотиной роддома строить. И поэтам потом на века хватит пастись на этих лирических лугах. Этой казачьей цитадели еще предстоит новое рождение пережить.
Его голос, толкаясь в крутые яры, приумножался эхом. В лодке, пересекавшей Дон перед земснарядом, тоже слышен был этот разговор на палубе. Вынужденная переждать земснаряд и продолжать свой путь на левый берег уже после того как он прошел мимо, лодка закачалась на поднятых волнах.
– Голосина, как у дьякона в Новочеркасском соборе, – приподняв и задержав над водой весла, сказала казачка в зеленой кофте.
– Выгулялся, – добавила другая,
– Не на трудоднях«
– Сообразительный.
– Я бы с него за одну ночку весь нагул…
– Гляди, как бы не накрыло нас. Волна от берега вертается. Левым веслом режь, левым.
Слышен был и на палубе земснаряда разговор в лодке.
– Мимо Приваловской плывем, – сказал Греков.
Что-то заставило мужчину в кителе внимательно заглянуть своему спутнику в лицо.
– Уже не здесь ли ты в тридцатом людям райскую жизнь в колхозе сулил?
Прежде чем ответить, его спутник вслушался в женские голоса, долетевшие до земснаряда с лодки: «Не перевернет. Мы и не такие волны видали». Только дослушав до конца, ответил:
– Ты, Юрий Александрович, почти угадал.
2
Надо было поскорее попасть на правый берег, где Грекова давно уже ждал Цымлов, но и нельзя же было стороной объехать эту большую юрту на откосе, не узнав, что заставило Федора Сорокина созвать теперь туда своих комсомольцев на собрание. Бросив машину внизу на шоссе, Греков взбирался к юрте, втыкая носки сапог в свеженамытый земснарядом песок.
Вплотную слышны стали голоса, бурлившие под брезентом юрты – клуба. И, конечно, это голос самого Федора парил над всеми. Никто, кроме него, больше не умел говорить с той властно-небрежной интонацией, с какой на стройке умел говорить еще только один человек. В невольном восхищении Греком замедлил шаги у юрты.
– И вовсе не исключено, – говорил Федор, – что тот, кто перед перекрытием Дона выпадает из графика, может и из рядов комсомола выпасть.
После этих слов все голоса в юрте смолкли, и вдруг тишину смыло волной яростных воплей:
– Это что, ультиматум?
– Он совсем зазнался!
– Нет, он еще не обедал!
– А если ЗК поднимут бузу?
– Они будут волынить, а ты свой билет клади?
Постороннему ни за что было бы не разобраться в этих криках. Но еще не заглянув в юрту, Греков уже знал, куда были направлены эти залпы.
– Не лучше ли тебе одному выпасть? Вместе с твоими карпетками.
Вот этот насмешливо-враждебный вопрос мог принадлежать только Любе Карповой. Только она и позволяла себе задавать секретарю комитета такие вопросы. Вообще Греков мог бы теперь безошибочно сказать, как они там расположились в брезентовом клубе. Люба Карпова сидит в седьмом или в восьмом ряду рядом с другой электросварщицей, тоже Любой, но Изотовой. А поблизости должна сидеть и третья их подруга по женскому общежитию, диспетчер Тамара Чернова. Конечно, в окружении крановщиков Матвеева и Зверева. И чтобы окончательно убедиться в этом, Греков отогнул брезентовую дверцу юрты и сел у прохода на свое обычное место.
Никто его появления не заметил, потому что к тому времени на собрании как раз и накалились страсти. Федор Сорокин как всегда занимал соответствующее его секретарскому положению место за столом президиума на помосте в глубине юрты, а протокол вела Люся Солодова, склонив над столом коротко остриженную голову и вписывая в общую тетрадь все эти крики.
Если, слушая Сорокина, сразу же можно было сказать, что он старается говорить как начальник стройки Автономов, то осанкой и всей повадкой он даже превосходил самого Автономова. И
В центре известного романа Анатолия Калинина — образ цыгана Будулая, человека чистой и искренней души. Нелегкая судьба Будулая переплетается с судьбами других героев романа и получает неожиданный поворот в новой, заключительной части романа.
В книгу, кроме «Сурового поля», вошли повести «Эхо войны» и «Возврата нет», удостоенные Государственной премии РСФСР имени М. Горького.В них писатель раскрывает органическую связь между повседневным трудом советского человека и его недавним героическим прошлым в годы Великой Отечественной войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного советского писателя вошли его ранние романы о войне, переработанные для настоящего издания, стихи военных лет и сегодняшних дней; очерки жизни и творчества М. А. Шолохова.
Писателя Анатолия Вениаминовича Калинина представлять не надо. Его произведения не просто известны, а стали, можно сказать, хрестоматией нашего времени. Гражданскую войну, раскулачивание, кровавые дороги Великой Отечественной, голод и разруху прошли сыны донских степей.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.