Запретная женщина, или Первая жена шейха - [91]

В холодильнике и в самом деле не было ничего, кроме нескольких банок колы. Поэтому я опять легла в кровать.

Я долго лежала в полудреме, но уснуть уже не могла. Наконец я прокралась в гостиную и включила телевизор. Через какое-то время, уже чуть ли не умирая от голода, я тайком выпила банку колы. Потому что ехать в супермаркет, чтобы купить яиц и помидоров и приготовить мне омлет, Халид тоже не планировал. Но кола натощак не пошла мне на пользу. С тех пор я разлюбила этот напиток.

Последние два часа были одним сплошным ожиданием возгласа муэдзина, то есть конца дневного поста. Наконец из телевизора раздался спасительный голос:

— Ла илаха илла Аллах ва Мохаммед Расул ул-Ла…

Халид жадно проглотил несколько фиников, потом мы прыгнули в машину и помчались в ресторан. Когда мы вошли в маленький отель для туристов, я поняла, что Халид хочет остаться инкогнито. Там на террасе и в самом деле ужинали всего несколько случайных посетителей. Долго эту игру в прятки я не выдержу, подумала я. Вчерашнее застолье было настолько унизительным, что я уже не могла мириться с этим и дальше. Я этого просто не заслужила. Ни в качестве «самого лучшего, что есть на земле», ни тем более в качестве его законной жены.

Я поклялась себе в этот вечер испытать судьбу. Я должна была знать, насколько Халид преуспел в борьбе за нашу любовь.

Правда, я уже успела усвоить, что в пустыне требуется несравнимо больше времени и терпения, чем где бы то ни было. Но я уже достигла порога чувствительности. Я с каждым днем все меньше полагалась на мужество и решительность Халида. Его встреча с мамой, разговор с глазу на глаз, а теперь ещё и эти апартаменты — все это усиливало растущее во мне сопротивление.

Халид молча поглощал баранину с рисом, и черты его постепенно разглаживались. Я воочию убеждалась, с какими мучениями было связано соблюдение поста и как строго он соблюдался.

— Расскажи мне, что там в Аль Вахе, как твоя семья, что нового? — начала я осторожно.

— Ах, там все нормально.

— А твоя мама? Как она себя чувствует?

— Прекрасно, вполне здорова.

В его голосе слышалось напряжение. Я не могла избавиться от ощущения, что он что-то скрывает от меня.

— Халид, а эта квартира — ты купил её, чтобы нам больше не надо было останавливаться в отелях?

Его взгляд скользнул вниз, на море.

— И чтобы тебе не надо было так часто ездить за сотни километров в Абу-Даби?

— Да, Верена. А ещё, чтобы ты… — Он нервно умолк.

— Чтобы я — что?… Говори, говори, Халид.

— Чтобы ты наконец чувствовала себя в Дубае как дома, — быстро произнес он.

Мое чутье меня не обмануло. Решение приобрести эту квартиру уже вызвало раздрай в его душе. Я сосредоточилась на том, чтобы оставаться спокойной и сдержанной.

Только так я могла заставить его довериться мне. Я хотела знать всю правду, здесь и сейчас.

— Это действительно то, чего ты желаешь всей душой? — спросила я.

— Да. Неужели ты в этом сомневаешься?

— Скажем так: неужели ты думаешь, что я не знаю, что в тебе происходит? Это можно прочесть на твоем лице, — ответила я спокойно.

Он неуверенно улыбнулся.

— И что же написано на моем лице?

— На нем написано, что тебя одолевают серьезные проблемы.

Он рассмеялся.

Понятно. Значит, он опять надел свою знаменитую маску — свой poker face[55]. Может, мне следует подыграть ему? Да, возможно, это лучший выход из положения — говорить о серьезных вещах с юмором.

— Смотри-ка, твои проблемы служат тебе источником веселья! Очень интересно. Я бы тоже хотела научиться этому. Как это у тебя получается?

— Значит, ты решила не сдаваться, sweetheart? А?

— Да, если надо, я умею быть очень упрямой.

Он сделал глоток воды и не торопился с ответом.

— Так вот, мне кажется, я догадываюсь о причинах твоих проблем, — продолжала я. — Ты просто никак не можешь решиться сообщить мне о том, что уже женился на своей кузине. Верно?

Я, конечно, не верила в это.

— Да нет же, Верена! — рассмеялся Халид. Лицо его, однако, тут же опять стало серьезным. — Но должен признаться, что давление со стороны родственников растет.

И я не знаю, сколько ещё смогу откладывать свадьбу.

Наконец-то.

Мы долго молчали. Я во всех красках и деталях представляла себе свадьбу Халида, приготовления к ней, которые, оказывается, шли полным ходом и которые он все это время от меня скрывал.

В эти минуты было трудно сохранять спокойствие. Ещё труднее было проявлять великодушие в роли проигравшего.

— Послушай, Халид, мне кажется, нам действительно пора расстаться. Положение может стать ещё страшней, если мы не признаем неизбежность конца.

— Верена, и моя любовь, и моя жизнь принадлежат тебе. И это никогда не изменится. — Он, перегнувшись ко мне через стол, посмотрел на меня глазами, полными отчаяния. — Я не хочу тебе терять, слышишь?

Я вздохнула и покачала головой:

— Но я выросла не в пустыне, я не арабка, я не могу делить тебя с другой…

По его лицу медленно разливалась краска гнева. Я не знала, какие именно из моих слов вызвали эту реакцию.

— Пойми меня, пожалуйста, правильно, — поспешила я прибавить. — Ты знаешь, с каким уважением я отношусь к исламу и к мусульманским обычаям. И все же я никогда не смогу делить тебя с кем бы то ни было. Мы ведь уже давно и не раз говорили об этом, и мое отношение к этому с тех пор не изменилось.