Запретная женщина, или Первая жена шейха - [67]

— О, Верена, прости, я уже почти готова.

— А Ибрагим и его гости?

— Ну, я надеюсь, они сейчас уберутся. Иначе пусть Ибс пеняет на себя — мы поедем в музей без него.

— Ладно, пойду разведаю обстановку.

Мне надоело играть роль бессловесного статиста, поэтому я сразу же подошла к Халиду и сказала:

— Ну что, поехали? Айлин говорит, что мы можем отправиться в музей без Ибрагима.

Его лицо вдруг словно окаменело. Я поняла, что теперь мне лучше помолчать. И что мне предстоит усвоить ещё одну истину: женщинам здесь не полагается задавать тон, во всяком случае, на людях. Даже если дома, в кругу семьи, все нередко обстоит иначе, в общественных местах или просто при чужих — это табу.

Я тогда не осознавала, как часто я своим поведением обижала Халида. Неудивительно, что я потом никак не могла понять, почему он остаток дня был молчалив и замкнут.

К вечеру я уже чувствовала себя не в своей тарелке. Я считала причиной возникшего между нами напряжения эти восточные мужские посиделки, которые не доставляли удовольствия ни мне, ни Халиду, если мы были вместе. Так больше продолжаться не могло. Нам нужно было серьезно поговорить — и как можно скорее, пока не начались неразрешимые конфликты. На лице Халида уже отразились первые признаки отчаяния. «Или я сейчас же соберусь с духом и заговорю с ним, или я уже никогда не решусь», — подумала я.

— Милый, мы ведь договорились, что будем открыто обсуждать друг с другом любые проблемы, если они появятся.

Он отвернулся с таким выражением, как будто ему все это было крайне неприятно.

— Пойми, мне больно видеть, как ты вдруг замыкаешься и молчишь. Если я что-то сделала не так, скажи мне прямо.

Он молчал.

— Возможно, я была сегодня не права, когда стала торопить тебя, у Ибрагима. Я просто себя плохо чувствовала, и у меня сдали нервы. Что я могла сделать?

— Тебе надо было просто немного подождать.

— Но тогда бы ты опять завис на своем мальчишнике.

Он застонал.

— Пойми, я сегодня была совершенно не готова к этому чаепитию с мужчинами. И к тому же не знала, как себя вести на этот раз. Ты ведь столько времени провел в Штатах — ты же должен понимать, насколько мне было трудно в этой ситуации?

И что существуют определенные правила поведения, которые мне следовало бы знать.

— Почему бы тебе не поговорить обо всем этом с Айлин? — ответил он наконец взволнованным голосом. — Это все чисто женские вопросы.

— С Айлин? В самом деле. Мне это как-то не пришло в голову.

Тем самым тема была для него исчерпана.

Хотя у меня ещё было к нему много вопросов, я предпочла отложить дискуссию до лучших времен. Я боялась вывести его из равновесия. Ещё страшнее была для меня мысль, что он, чего доброго, прервет свой визит в Египет. Эта мысль вселяла в меня панический страх.

На следующее утро я почувствовала, что назревают какие-то перемены. Халид непрестанно говорил по телефону. Сначала с Ибрагимом, потом с Набилем, потом с Хасаном, потом опять с Ибрагимом и т. д. Поскольку со мной никто ничего не обсуждал, мне не оставалось ничего другого, как прислушиваться и наблюдать. Слава богу, я к тому времени уже так наслушалась арабского, что даже кое-что понимала. Когда я несколько раз услышала слово «Асуан» и увидела, как повеселел Халид, мое сердце радостно екнуло. Асуан — самое волшебное место на всем Ниле!

Что же происходило? Халид сначала отмалчивался. Только после обеда, когда шквал звонков стих, он вдруг сказал:

— Верена, завтра мы с тобой одни, вдвоем, поедем в Асуан.

Я от радости бросилась ему на шею, а потом сразу же, словно боясь, что он передумает, принялась собирать чемоданы.

* * *

Самолет запрыгал по ухабистой посадочной полосе асуанского аэропорта. На какой-то момент меня охватил жуткий страх. «Выбоины!» — мелькнуло у меня в голове. Но машина благополучно завершила посадку и остановилась. Открылась дверь, в лицо нам повеял приятный, теплый и сухой воздух. Я была рада хоть немного отдохнуть от холодной каирской погоды. А ещё больше — от бурной «светской жизни». Я сразу поняла: вот мой мир — зеленые, цветущие оазисы, золотистые барханы, тихий Нил и потрясающие закаты.

Я весело зацокала каблучками по металлическим ступеням трапа, с сомнением поглядывая на маленькое облезлое здание аэропорта. У трапа нас ждала толпа местных жителей, которые толкались и кричали, яростно жестикулируя. Босоногие дети дергали меня за юбку и клянчили «бакшиш», в то время как беззубые мужчины чуть ли не дрались за наш багаж. Вокруг нас бушевал настоящий хаос. Я боязливо жалась к Халиду. Наконец машина с чемоданами, зарываясь в песок, доехала до аэровокзала и остановилась. Носильщики, как саранча, бросились наверх, толкаясь и ругаясь, и принялись сбрасывать чемоданы и сумки вниз — сумасшедший дом! Тем не менее этот хаос все же как-то функционировал. Если, конечно, не считать оторванных ручек чемоданов.

После непродолжительного марш-броска по пустыне мы добрались до западного берега Нила. Гигантская плотина потрясла меня. На синей воде пестрели бесконечные зеленые острова, гранитные скалы и фелюки. Казалось, будто время остановилось. Под стальным небом застыли мощные барханы, вплотную подступившие к реке.