Запретная женщина, или Первая жена шейха - [50]

Пока немецкие дамы нахваливали наши наряды, мужчины подзуживали Маттара — говорили, что с удовольствием ещё раз посмотрели бы, как он носится по корту. Похоже, он оказался не слишком расторопным игроком для своих немецких противников.

— Верена, мы должны прямо сейчас обменяться адресами, а то ещё забудем. Я навещу тебя в Швейцарии. Если будет на то воля Аллаха — даже очень скоро.

Я ухмыльнулась. Ну что ж, пусть хоть такая, ни к чему не обязывающая связь с арабским миром, хоть открытка раз в пару месяцев — я и этому была бы рада. Маттар уже давно достиг возраста, в котором заводят жену и детей. Особенно здесь. На мое любопытство относительно его семейного статуса он ответил, что он свободный, то есть разведенный мужчина. Но это говорят все мужчины. И все же его настойчивость, его неотступность до последней минуты оставались для меня загадкой. Может, он и в самом деле влюбился?

Когда мы потом прощались у всех на виду, его темные глаза призывно горели нескрываемым вожделением. Он отчаянно пытался задержать меня, пустив в ход все свое искусство соблазнителя.

— Хабибти… — шептал он с надеждой, — там, где нет желания разлуки, она не может наступить. Пожалуйста, всего пару шагов в лунном свете…

При этом он то и дело соблазнительно надвигал ихрам на свое неотразимое лицо. Но я ни за что не поддалась бы на его уговоры — не простившись с Халидом и с Дубаем.

— Маттар, мне действительно пора. Мы ещё даже не собрали чемоданы, — соврала я. — А нам вставать в пять утра.

Немного разочарованный, но не теряющий самообладания, он проводил нас до лифта. Его взгляд, полный тоски, преследовал меня до последней секунды.

Хотя я и была готова к тому, что Халид так больше и не объявится, в ту ночь у меня всё-таки было такое ощущение, как будто весь мир вдруг погрузился в молчание. У меня больше не было ни надежды, ни малейшего просвета в жизни — только пустота и печаль.

ЧЕРНАЯ СУББОТА

— Good morning, ladies, ready for leave? Is this your baggage?[44]

Неприятная деловитость пакистанца-таксиста мгновенно вернула меня к реальности. Он уже завел мотор; мимо поплыли розовые кусты, пальмы и павлины, словно все это был лишь сон. Через шесть часов полета мы снова будем в Швейцарии. Мне стало страшно. Эта страна выбила меня из колеи, перевернула всю мою жизнь — так, как было до этого, уже не будет.

В аэропорту нас встретила турагент. Она помогла нам сдать багаж, проводила до зала отбытия и пожелала нам приятного полета. Мы поднялись по эскалатору в зал ожидания. Народу в аэропорту было много. Рядом с нами сидело множество женщин с закрытыми лицами. Своими черными покрывалами они напоминали призраков. Но в этих «призраках» не было ничего зловещего. Тем более что они весело общались друг с другом. Со стороны могло показаться, что их даже забавляет положение невидимок.

Они наблюдали и комментировали все происходящее вокруг. Руки их постоянно находились в движении, что придавало им ещё больше привлекательности. И это в шесть утра. А я просто задыхалась от своего горя.

— Давай пройдемся немного, — услышала я голос Лизы, который вырвал меня из оцепенения.

Я посмотрела на нее невидящим взором и встала. В ту же секунду я встретилась взглядом с чьими-то глазами и испуганно вздрогнула. Мое сердце на мгновение остановилось. Не было больше ни прошлого, ни будущего — был только этот миг.

«Я не мираж, не галлюцинация, это действительно я», — казалось, говорили мне эти глаза.

Я стояла, как каменная, с раскрытым ртом.

— Смотри, вон там магазин такс-фри, — опять послышался голос Лизы словно из какого-то тоннеля.

Халид тем временем встал с кресла и направился сквозь толпу прямо ко мне.

— Это ты?… — пролепетала я едва слышно.

Губы его дрогнули, словно хотели сложиться в улыбку, но в глазах, казалось, вот-вот блеснут слезы.

— Sweetheart, мне было без тебя так плохо…

Я, словно оглушенная своей болью, молча смотрела в эти глаза, полные отчаяния и тоски. Халид, сжав губы, лихорадочно искал слова.

— Я… я умру, если ты уедешь, — произнес он наконец сдавленным голосом.

У меня по всему телу пробежала мгновенная дрожь. Я даже не могла броситься ему на грудь, это было исключено — здесь, на виду у всех. Мы несколько секунд молчали. Лиза, потеряв меня из виду, вернулась. Она не очень-то удивилась появлению Халида.

— Верена, мне надо кое-что купить. Встретимся у выхода. А тебе, Халид, ещё раз огромное спасибо за все. Это были чудесные дни. Мы обязательно приедем ещё.

Она поцеловала его в обе щеки. Ему это явно было неприятно — за нами наверняка внимательно следили сквозь черные покрывала десятки глаз.

— Мне тоже было плохо без тебя, Халид… Так плохо, что даже не знаю, как это выразить…

Он смотрел то на меня, то на пол, мучительно подбирая слова.

— Халид, пожалуйста, возьми меня хотя бы за руку, мне просто необходимо твое прикосновение.

— Ты и представить себе не можешь, как мне хочется обнять тебя. Но я не могу — здесь, на людях, это невозможно, мне нельзя даже прикоснуться к тебе.

— Да, конечно, я понимаю… — уныло произнесла я. — Халид?…

— Да, Sweetheart?…

— Послушай меня внимательно. Тебе совсем не обязательно умирать. Просто возьми и оставь меня здесь. Я это совершенно серьезно. От всего сердца. Я люблю эту страну вместе со всеми её покрывалами и законами — так же, как я всегда любила тебя.