Запретная женщина, или Первая жена шейха - [25]

Когда он уехал, я поняла, что мое чувство к нему вспыхнуло с новой силой. Но я бы ни за что в этом не призналась.

ПОЯВЛЕНИЕ МАТТАРА

Следующий день вначале проходил спокойно. Читая Махмуди[21], я то и дело поглядывала на море. Вспоминая, как я опростоволосилась с Халидом, я невольно улыбалась. Сомнений не было: он превратился в зрелого и привлекательного мужчину, который умеет достигать стоящие перед ним цели.

К тому же он, судя по всему, уже добился очень серьезных успехов в своей профессиональной деятельности. Ну что ж, задним числом все всегда представляется проще и логичнее.

— Мисс Верена Шмидт… — мелодично прожужжал сквозь пальмовый сад приятный женский голос из репродуктора. — Мисс Верена Шмидт…

— Начинается… — ухмыльнулась Лиза.

— О боже, только не это!.. — простонала я.

И мы дружно расхохотались. Втайне я, конечно, обрадовалась.

— Привет, Верена! Ну как вы там поживаете?

— Хорошо. А ты? Как твой насморк?

— Спасибо, у меня все в порядке.

— А простуда? Тебе уже лучше?

Эта его обстоятельность в разговорах могла вывести из равновесия кого угодно. От него никогда нельзя было добиться прямого ответа. То, что это были всего лишь арабская учтивость и особенность национальной речи, я узнала только позже.

— Не беспокойся за меня, Верена, у меня все в порядке.

Ну вот, пожалуйста. Как и следовало ожидать. Я так и не узнала толком, как он себя чувствует.

— Верена, я просто хотел дать тебе свой номер телефона — мало ли он тебе вдруг понадобится, кто знает. Кроме того, я хочу, чтобы ты знала: на все время вашего пребывания здесь вы обе находитесь, так сказать, под моим покровительством.

Что бы он ни имел в виду, у меня на мгновение вылетели из головы все слова. Эта почтительность и забота показались мне необыкновенно знакомыми — как будто я все это уже однажды испытала.

Я вспомнила Англию, Файзаля. Он ведь тоже тогда взял меня под свою защиту, как будто я была чем-то особенным. Во всяком случае, мне как женщине такая забота была необыкновенно приятна.

— Верена, ты меня слышишь?

— Да, да, конечно. Спасибо, Халид.

— Не за что! — рассмеялся он. — Запиши номер офиса во Всемирном торговом центре:… номер моего пейджера:… и мой домашний номер:…

Домашний номер?

— Послушай, Халид, предположим, я набираю твой домашний номер… И что, трубку снимет твоя мама? И как мне представиться? Кто я такая? Она вообще знает о моем существовании?

Он рассмеялся:

— Нет, Верена, у меня свой собственный номер… Правда? Ну а если кто-нибудь услышит, что звонит твой телефон, и снимет трубку?

Тут Халид расхохотался уже от всей души. Из чего я сделала вывод, что дальнейшие расспросы бесполезны. Все равно в конце разговора, даже если я трижды лопну от любопытства, я буду знать ровно столько же, сколько в начале. Но зато было ясно хотя бы одно: Халид не мог наслушаться моего голоса. В течение дня он звонил ещё дважды.

Когда тень от пальм покрыла уже весь газон, мы перебрались к бассейну. Купаясь в последних, низко скользящих лучах солнца, я мечтала о завтрашнем вечере на старинной пузатой дау[22]. Во время своего последнего звонка Халид возвестил, что он со своим другом Саидом приглашает нас завтра на ужин на арабском деревянном корабле.

В тот же вечер мы с Лизой в прекрасном настроении отправились в клуб.

Среди гостей отеля, преимущественно членов экипажей самолетов, мне бросился в глаза один араб в белой гандуре. Он кружил вокруг столиков, как коршун, высматривающий добычу. Наконец он решительно направился к соседнему с нами столику. Я сразу же почувствовала, что назревает какая-то интрига. Хотя посетителей было довольно много, недостатка в свободных столиках явно не наблюдалось.

Лиза замерла на секунду и заговорщически шепнула мне:

— Ты обратила внимание на этого красавца — рядом с тобой?

— Да… То есть нет… Тихо, Лиза!..

Она хитро ухмыльнулась.

— Вид у него гордый и неприступный.

— Да что ты говоришь!

Я боялась, что если она не перестанет так уморительно шушукаться, то я не выдержу и расхохочусь. От араба исходило какое-то острое, соблазнительное благоухание — аромат каких-то незнакомых эфирных масел, напоминающий запах драгоценного ладана. Я чуть ли не физически ощутила власть пустыни с её покрывалами и благовониями.

— Давай смоемся отсюда — на танцпол или в туалет. Я здесь больше не могу!

— Ладно, пошли танцевать, — согласилась Лиза.

Поднимаясь из-за столика, я наконец отважилась бросить взгляд в его сторону — вылитый Омар Шариф из фильма «Лоренс Аравийский».

Нет, этот араб в своей белоснежной гандуре был гораздо красивей. И конечно же, прекрасно знал цену своей внешности. Его поза и нарочито равнодушный взгляд, устремленный в пустоту, выражали почти высокомерие. Все это подчеркивалось его жестами — каждый раз, изящно поднося чашку с чаем к губам, он держал под ней блюдечко, являя собой пример благовоспитанности. И я знала, что эти глаза постоянно держат меня под прицелом.

Когда мы через несколько минут с места наблюдали за танцем молодых итальянцев, экипажа какого-то пассажирского лайнера авиакомпании «Алиталия», которые удивительной слаженностью и синхронностью движений приковали к себе всеобщее внимание, я вдруг испуганно вздрогнула, оттого что у меня над самым ухом раздался мужской голос: