«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [80]

Чуковский никогда не писал доносов, не боялся хлопотать за арестованных в страшные тридцатые годы. Но бывал эгоцентричен и несправедлив.

Вот он пишет в дневнике 6 сентября 1937 года.

«Погода райская… Третьего дня в «Правде» жесткая заметка о Цыпине. Несомненно, его уже сняли. Кто будет вместо него? Неизвестно. Только бы не пострадали дети от этих пертурбаций! Все же при Цыпине так или иначе кое-какие книги стали выходить. Меня он очевидно ненавидел. Из шести моих книг, намеченных к выходу в нынешнем году, еще не вышла ни одна!»

А ведь не без помощи Цыпина Чуковский получил квартиру в Москве.

Здесь тоже не обошлось без Косарева.

В общем, история вот какая…

Все в том же 1936 году директор Детиздата Цыпин предложил Чуковскому переехать в столицу. И выдал ему обязательство на официальном бланке: предоставить семье К.И.Чуковского уже в 1937 году пятикомнатную квартиру на 1-й Мещанской улице.

Семья стала готовиться к переезду. Но в августе 1937 года Г.Е.Цыпина сняли с должности, арестовали и расстреляли.

Тогда Чуковский отправился с челобитной к своему знакомому, генеральному секретарю ЦК ВЛКСМ Косареву. Александр Васильевич попросил разобраться с «делом Чуковского» нового директора Детиздата, бывшего комсомольского работника С. Андреева. Но Андреев не пользовался влиянием Цыпина и сумел вместо ордера предложить писателю только содействие в обмене его ленинградской квартиры на московскую.

В итоге Литфонд сдал Чуковским в аренду дачу в Переделкино, где он жил, писал свои сказки и ждал квартиры.

В конце ноября 1938 года Чуковский открывает «Комсомольскую правду» и приходит в ужас: Косарев и вся верхушка комсомола, включая и нового директора Детиздата, сняты с должности и арестованы…

Выждав время, ужасно боясь при этом, что его тоже обвинят в связях с Косаревым, Корней Иванович все-таки обратился напрямую в правительство. Обошлось. И только тогда, по прямому указанию В.М. Молотова, — а значит, почти наверняка по согласованию со Сталиным! — Корнею Ивановичу дали квартиру на улице Горького, где теперь и висит его мемориальная доска.

Странные люди жили в те времена.

Когда нужно было развивать издание детских книжек, Чуковский заливался соловьем в адрес Косарева — и публично, и в своем заветном дневнике. Почему? Во многом потому, что в этом случае у Чуковского появлялся шанс издавать больше своих книжек, а значит и больше заработать — гонорары были тогда не то, что теперь. Для этого развития и продвижения ему и понадобился Косарев, который делал все искренне и не ради себя, он детских книжек не писал.

Под эгидой ЦК комсомола дело, ух, как в гору пошло! И бумага нашлась, и талантливые иллюстраторы! Но стоило арестовать Косарева, Корней Иванович не стал звонить ни Берии, ни Сталину, чтобы похлопотать за своего по сути партнера, если не друга.

И эта двойственность натуры некоторых людей была многим присуща при Сталине. Не станем их осуждать.

На всякий случай, — даже, возможно, и не думая о вожде только хорошее, не веря в исключительность Сталина и годами наблюдая, как палач отправляет десятки бывших соратников под нож, — на всякий случай Чуковской даже в дневнике, который уж наверняка хорошо прятал от посторонних глаз, пишет о вожде, как истинный сталинист!

«5 июня 1936 года.

Вечером был у Тынянова. Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же. Я историк. И восхищаюсь Сталиным как историк.

В историческом аспекте Сталин как автор колхозов, величайший из гениев, перестраивавших мир. Если бы он кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин назваться гениальнейшим человеком эпохи.

«Но пожалуйста, не говорите об этом никому». — «Почему?» — «Да, знаете, столько прохвостов хвалят его теперь для самозащиты, что, если мы слишком громко начнем восхвалять его, и нас причислят к той же бессовестной группе!»

Вообще, он (Тынянов. — А.К.) очень предан советской власти, но из какого-то чувства уважения к ней не хочет афишировать свою преданность.

Я говорил ему, провожая его, как я люблю произведения Ленина.

«Тише, — говорит он. — Неравно кто услышит!» И смеется.

Это мне понятно. Я очень люблю детей, но когда мне говорят: «Ах, вы так любите детей!» — я говорю: «Нет, так себе, едва ли».

Больше тут, ей-богу, почти нечего добавить.

Кроме одного. Меня часто мучит эта мысль. Косарева подло, не доказав его вину, осудив закрытым судом, убили более 80 лет назад. Но все эти годы у него кто-то старается украсть его заслуги, а его личность выдать за личность обычного чиновника. Но разве это так?

Много лет и по сей день идут споры, кто создал футбольную команду «Спартак», хотя документально доказано: лично Косарев.

На детских книжках нет указания, что серия основана Косаревым и что он — основатель издательства!

Кому-то выгодно забыть, что почти не было такой сферы жизни молодежи, да и всего советского народа, на которую бы не оказал влияния генеральный секретарь комсомола.

Наверное, не случайно моя бабушка писала, стараясь организовать вечер памяти мужа: «Кому мешает мёртвый Косарев?» Неужели мало убить человека, надо еще пытаться предать забвению его дела. А из жертвы людоеда Сталина сделать его чуть ли не виновником репрессий, хотя доказательства отсутствуют.