«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [76]

Допрос вел пожилой следователь, мягкий и доброжелательный человек, видно призванный в вермахт откуда-то из университета. Послушав еще раз отца, он неожиданно подтвердил:

— О, да! Как же, как же! Я отлично знаю эту школу! До революции я в ней преподавал! Евреев в эту школу не принимали!

К счастью, никто не обратил внимания, что следователь преподавал там до революции, а Залман поступил в нее после, когда евреев, естественно, уже принимали без ограничений. И он был спасен…

По воспоминаниям мамы, в Норильске в 1952 году начался ее роман с моим папой, ее будущим мужем.

Мама пишет: «Я каждые две недели ходила на отметку. Вместо паспорта у меня была белая бумага с клеточками, и каждые две недели там расписывались, что я никуда не уехала. Когда я сказала, что собираюсь замуж, они потребовали, чтобы я привела будущего мужа. Залман после освобождения работал на Норильском комбинате.

Я пришла домой и сказала: «Не будем подвергаться такому унижению!» Мы расписались 9 мая 1953 года, а жить вместе начали еще раньше, с 13 апреля 1952 года без разрешения контролирующих органов».

Мама потом часто мне говорила, что мой отец вольнонаемный, а женился на вечной каторжанке. Он имел право вернуться в Ленинград, к любящим его родителям. Но он предпочел и не побоялся навсегда остаться рядом с любимой женщиной, разделить с ней ее вечную каторгу. Ведь никто из них тогда не смел мечтать, что времена переменятся и они уедут в Москву, потому что даже после смерти Сталина папа с мамой были уверены, что, если к власти придет Берия, их всех расстреляют, весь город, на который были направлены пушки.

Мои родители прожили 43 года, мама пережила отца на 16 лет, но всегда в ее воспоминаниях о нем сквозила печаль.

Интересно, почему именно много пережившие люди так не любят рассказывать о пережитом?

На мои вопросы о ссылке мама обычно отмахивалась: да ничего там не было интересного! Вечная ночь, мороз, пурга и одиночество!

Бабушка — человек большевистской закалки, про которых поэт писал «гвозди бы делать из этих людей», — тем более. Ну расскажи, ба, как тебя арестовали, как везли, как допрашивали?.. Смотрит, печально улыбаясь… Зачем тебе это, Саша? Не теперь, не сейчас, нет настроения, начну рассказывать, стану снова переживать, нервничать, потом, потом!

Тоже и отец. Он угодил в немецкий лагерь, откуда четыре раза пытался бежать!

Как, с кем, при каких обстоятельствах был пойман, как наказали?.. Ни звука! Так и унес свою тайну в могилу.

В принципе, я их понимаю. Любому человеку приятнее вспоминать хорошее, счастливые часы жизни, а не боль, горечь и унижения. Так устроены люди.

Но ведь многие все равно годами потом пишут мемуары, как бы заново переживая свои тяжкие годы, скажете вы.

Конечно. Но часто люди делают это не для того, чтобы окончательно убить себя. А наоборот — раз и навсегда избавиться от переживаний, запереть их в мемуары, в книгу, под обложку, как в кованый сундук, чтобы больше никогда эту книгу не открывать! Пусть лучше другие читают, какой невероятной, непредсказуемой бывает человеческая жизнь!

Так пытался сделать и мой отец. Он задумал книгу «Из плена в плен». Почему он так ее назвал? Потому что, сбежав от немцев, он, наверное, к несчастью своему, стал пробираться не к союзникам, не к англичанам, не к американцам, а к своим, «к нашим».

А у «наших» разговор с такими личностями короток.

— Ты, — мог сказать ему любой особист, — еврей, просидевший всю войну в лагере, и фашисты тебя пощадили? А может, потому и пощадили, что перед ними прогибался? Предатель родины, враг народа, добро пожаловать в ГУЛАГ!

В плену отец находился до 1944 года, пока не совершил последний и успешный побег. А уже 28 апреля 1945 года, за несколько дней до Победы, папу приговорили к лишению свободы на семь лет по статье 54.1 пункт «б» Уголовного кодекса УССР — видно, суд происходил на Украине.

Страшная статья. Звучит так: «Контрреволюция (всякое действие, направленное на свержение, подрыв или ослабление власти), измена Родине военнослужащим. А за невинной буковкой «б» — расстрел с конфискацией всего имущества! Так что отцу еще повезло!

Через семь лет на Крайнем Севере его освободили из мест лишения свободы. Это произошло 7 января 1951 года.

Вот два письма отца из тех лет, когда они оба с мамой ждали, надеялись, молились, пока шла процедура реабилитации.

«29 июля 1954 года.

Моя дорогая и любимая женулька!

Недавно пришел с работы и получил твое письмо.

Когда ты уезжала, я думал, что буду больше работать и вечерами сидеть на фабрике, но сейчас, начиная с двух часов, я уже не могу сидеть. Мне все кажется, что была почта и есть от тебя письма. Вот вчерашнее письмо меня расстроило, в том месте, где ты приводишь пословицу: «Муж любит жену здоровую, а брат сестру богатую».

Ты сомневаешься в моем любовном и дружеском чувстве к тебе? Ради Бога, приезжай ко мне быстрее (…)

Я сам вижу в себе то, о чем ты мне так часто пишешь. Но может быть, ты сможешь проанализировать прожитые мною годы, — а их было подряд 10–12! — когда я чуждался и боялся всех и почти никому не доверял…

У меня душа высохла и вместе с ней хорошие душевные качества, которых мне раньше хватало. Годы с тобой уже немного исправили меня