«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [73]
И через пару часов мать и дочь, наконец, обнялись.
Давненько они не виделись.
Норильск из-за никеля и меди развивался быстро, — хотя его начинали строить, конечно, зэки, а не какие-то комсомольцы-добровольцы! — и быстро стал благоустроенным городом. Уже в пятидесятые годы в центре стояли дома с центральным отоплением, — топили до одури, зима длинная, да и полярным летом не теплее! — снабжение было, говорят, лучше, чем в Москве, платили северные. Наполовину город состоял из отбывших срок зэков, а наполовину из людей приезжих, с такой программой: работаем тут годика три, копим на дом и сваливаем в теплые места, в Крым, на Украину.
Платили, конечно, хорошо, и отчасти поэтому, отчасти по привычке души, отчасти из-за русской, советской ленцы покидать насиженные места ради какой-то неизвестности, — из-за всего этого вольные поселенцы продлевали договор и становились коренными норильчанами.
Дудинка — совсем другое дело.
Механизмом и движителем города был — и, кстати, остается по сей день! — морской порт, куда прибывали грузы для всего Таймыра. В том числе и стратегические, военного назначения. Везли топливо: не будет солярки — встанут вездеходы и бульдозеры. Везли продукты, особенно сгущенку, крупы, сахар, водку, соль со спичками, советские макароны всех видов из дурной муки, включая серые наркомовские рожки или вермишель, которая превращалась в клейстер при закипании воды.
Добраться до Дудинки между навигациями могли только ледоколы, да и то они застревали, то во льдах на подходе, то на рейде врастали в замерзший Енисей. Пассажиры летали по воздуху. А как еще иначе доберешься за полярный круг, за полторы тысячи километров от Красноярска?
Понимаете, уже нет в живых моей бабушки, нет мамы, и я могу себе только представить, как они жили и что ощущали в начале пятидесятых годов.
Жили голодно.
Рассказывали, как один из бывших ссыльных, норильчанин, вернулся в Москву после реабилитации, пошел в ресторан. Он так долго не видел яиц, так сильно их хотел, что заказал яичницу из 50 яиц. Повара приготовили, официанты смотрели на северянина во все глаза. А он съел и попросил принести еще одну такую же.
На Таймыре был лютый холод и дичайший ветер. Им надо было подняться в гору по дороге с работы домой. Они ползли в гору на четвереньках, цепляясь за снег, но не успевали доползти, их ветром сдувало обратно вниз. И так несколько раз, пока не повезет. Каждый божий день.
Люди Дудинки считают, что летом тут тишина и благодать — только слышны гудки судов, голоса грузчиков с причалов и гул кранов рудной линии. В июне-июле солнце уже не уходит за горизонт, и склоны холмов переливаются всеми оттенками зеленого цвета.
И цветут северные ромашки.
Весной в Дудинке начинается ледоход, и по обычаю жители города собираются на обрывистом берегу поглазеть на енисейские льды. Всякий год перед ними открывается величественная картина. И я не сомневаюсь, что весной 1951 года ее наблюдали мои бабушка и мама.
Вот как описывает это ссыльный журналист и актер Стефан Рацевич.
Красиво пишет. Ну как умеет…
«Наконец однажды ночью весь город проснулся от страшного грохота, доносившегося со стороны реки. Создавалось впечатление, что началась и не смолкает артиллерийская канонада. Когда рассвело, около 12 часов дня, все население собралось на берегу и сверху наблюдало за разбушевавшейся стихией. Огромные льдины толщиной 2–3 метра, на которых спокойно могли разместиться несколько футбольных полей, с оглушительным грохотом наползали друг на друга, руша все, что попадалось им на пути.
Льдины лезли на берег, пытаясь добраться до строений, стоявших на высоте 8–10 метров. Все, что осталось на берегу: — балки, бревна, сараи — превращалось в труху. Береговые железнодорожные пути огромной силой льдин поднимались на дыбы, крошились причалы и пристани.
В стремительном беге Енисей уносил все это богатство в Карское море и в Ледовитый океан».
Вот где работали бабушка с мамой — в самом северном порту мира, который зимой перебирался повыше со всеми механизмами и подъездными путями, чтобы их не унесло льдами в Карское море. Без порта невозможно было бы добраться из Дудинки в Архангельск и Мурманск, а по Енисею — до Красноярска и Диксона.
Красивейший полуостров с сиреневыми скалами Таймыр был местом массовой политической ссылки со всего СССР.
Он являлся «островом» печального архипелага, который Солженицын потом назовет «Архипелаг ГУЛАГ». И прочтя роман, многие люди в мире впервые узнают, как переполненные баржи везли вверх по Енисею на Таймыр дешевую рабочую силу — еще вчера обычных людей, рабочих, артистов, счетоводов и военных. Они их везли в Норильлаг — крупнейший из лагерей Сибири с десятками лаготделений и лагпунктов в Норильске, Дудинке, арктических и южных районах Красноярского края.
И так двадцать лет — с 1935 по 1956 годы.
Москва далеко, там свои правила и своя власть. А в Дудинке — своя.
Никто ничем тебе не обязан, и даже чтобы устроиться на приличную работу, нужно иметь связи.
Начальница бабушки Алла Александровна Вайсберг, которая была, конечно, в курсе разгрома косаревского семейства, правда еще не до конца разгромленного, приняла и мою маму на работу.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.