«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [38]
Они встречались редко, лишь на приемах, куда Косарева с Машей звал Сталин. Но потом Горькому захотелось самому заняться делами молодежной литературы, и тут уж сам бог велел…
Но даже в 1936 году, уже на прощальных выдохах этого сотрудничества, Косарев все равно не хотел рисковать. И получив очередное послание от Горького — а писал классик длинно, скорбно и подробно, видимо, опасаясь, что если коротко, не поймут, — все равно отправлял письмо в Кремль с вопросами солнцеликому: что и как ему писателю отвечать?
Ну, например…
«14.04.1936 г.
Секретно. Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину И.В.
При сем препровождаю Вам полученное мною сегодня письмо от А.М. Горького. Прошу указаний ЦК ВКП(б) для своего ответа.
А. Косарев».
На сей раз Горький был всецело озадачен оздоровлением советской литературы и считал это социальной обязанностью комсомола.
Советскую литературу, начиная с Бориса Пильняка или Зощенко, он считал гнилой и больной. И над этими книгами совсем не плакал.
«Молодежь, — наставлял он Косарева, — должна охранять себя от дыма и пыли, которые пускают ей в глаза и которые вполне способны отравить дыхание. Среда писателей всегда была средой растленной, средой наиболее обостренных чувств зависти, ненависти, вражды. Живут, как пауки и барсуки, у каждого — своя паутина, своя нора.
Мне кажется, что было бы хорошо, если б на место тех полуписателей, которые должны быть устранены из Союза, ЦК комсомола ввел бы сплоченную группу — десятка два наиболее даровитых ребят, которые, разрядив густоту и плотность литмещанства, служили бы непрерывными возбудителями сознания необходимости суровой самокритики и реставрации литературной среды.
Пожалуй, неплохо было бы, если б группа комсомолок попробовала воздействовать на жен писателей (Как вам этот проект? Курсив мой. — А.К.), убедить их взяться за изменение домашнего быта мужей, создать более тесное общение среди них.
Все это пишется мною наскоро, но хотелось бы, чтоб Вы прочитали это во время работы съезда.
С горячим желаньем успеха работе Вашей и КСМ.
М. Горький».
Косарева можно понять. Он решительно не понимал, где ему найти «группу комсомолок» из числа добровольных женщин, разумеется, чтобы подселить их к женам писателей.
Или Горький вдруг советовался с Косаревым по поводу издания серии исторических романов — тут Алексей Максимович просто фонтанировал идеями, прислав целый перечень.
Там не были забыты ни «Ледник» Ибсена, ни «Огонь» Рони.
Напоминалось о намерении издать в СССР Тана-Богораза о людях каменного века, Эберса, а также кучи европейских книг о древних греках и римлянах, о борьбе против христианства, — «Ипатия», «Юлиан» и т. д. О становлении феодализма, о «паскудной, человеконенавистнической предательской роли Ватикана», об альбигойцах, таборитах, жакерии…
Было указано не забыть также о «Дьяволе» Неймана и параллельно с ним об Иване Грозном, Елизавете английской, Людовике XIV — о борьбе королей и буржуазии против феодалов.
На что Сталин, который получил от Косарева это послание, не поленился изучить все проекты книгоиздания и лаконично написал на сопроводиловке то, что его более всего интересовало: «А „Молодая гвардия“»?
Вот о чем, наверное, вспоминалось Косареву, когда он стоял в почетном карауле у гроба классика, а потом наскоро перекусывал поминальными блинами, чтобы еще успеть на работу.
Вообще-то впервые они с Горьким встретились задолго до триумфального возвращения писателя 9 июня 1928 года, когда он приехал на время из Италии.
Косарев пришел пригласить его на спектакль Московского театра рабочей молодежи, ТРАМ. Но спектакль Горькому не понравился.
После дарования Сталиным Горькому особняка по Малой Никитской, 6, Горький довольно часто приглашал к себе Косарева на всякие обеды и ужины. А когда генсек не мог, он писал ему письма.
Вот одно из последних, по поводу детской литературы, накануне X съезда ВЛКСМ, посланное в Крым (это, как и другие письма, даем в сокращении. — А.К).
«20 января 1936 г.
Глубокоуважаемый Алексей Максимович!
К сожалению, обстоятельства сложились так, что я лишен в настоящий момент какой-либо возможности приехать к Вам. Думаю, что до съезда я сумею это сделать. Только что закончилось созванное нами совещание по детской литературе. Самуил Яковлевич Маршак, с которым мы вместе проводили это совещание и с которым у нас существу совершенно единодушное мнение по всем основным вопросам детской литературы, подробно Вас проинформирует о работе совещания.
Как только получим от Вас замечания, приступим к его составлению. Сейчас подготавливаем и думаем двинуть такие вопросы, как снабжение детского издательства хорошей, доброкачественной бумагой, создание прочной собственной полиграфической базы.
У нас есть твердая уверенность в том, что при Вашей активной поддержке, под Вашим непосредственным руководством мы сумеем создать большую советскую детскую литературу.
У нас, Алексей Максимович, даже возникла мысль (как Вы к этому отнесетесь?) через 1–2 года, а может быть и раньше, созвать всесоюзный съезд детских писателей. Не правда ли, это было бы замечательно?
Желаю Вам доброго здоровья.
Крепко жму руку. Ваш Косарев».
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.