«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [107]

Я отдаю себе отчет в том, что пишу эти слова для дочери, для ее детей и внуков. А поэтому хочу сказать то, что по телефону, бывает, не скажешь. Ее прабабушка Маша, дедушка Петя и бабушка Лена отдали ей столько любви, что ее хватит согревать сердце Нади на всю жизнь. Может быть, нашей семье и выпало столько страданий, чтобы хоть, наконец, четвертое, пятое поколение Косаревых зажило достойно. Хотела написать: «и счастливо», но к чему обманы, это так на открытках пишут. Полноценное счастье выпадает лишь самым избранным из нас.

И — да, да, пожалуй, у Нади характер моей матери, Елены Александровны Косаревой.

Что касается бабушки Марии Нанейшвили, я о ней написала целую главу в этой книге, но вот что еще хочется о ней сказать: хоть она и женщина, но я бы назвала ее патриархом нашей семьи. Было в ней еще удивительное жизнелюбие, как будто и сейчас она говорит мне: «Никогда не сдаваться, не унывать!»

В свое время она вышла из декрета, когда ее дочери, моей маме, было всего два месяца. И когда Косарев пытался ее переубедить, дело доходило… ну не до ссор, дедушка всегда старался беречь ее, но до серьезных споров.

Косарев говорил:

— Маша, к чему спешить? Лена еще младенец, за ней материнский уход нужен! Я пока нормально зарабатываю, нам на жизнь хватает. Впереди лето, поедешь с малышкой на дачу, будете на свежем воздухе!

— Саша, нет! Хочешь из меня домохозяйку сделать? Я выхожу на работу! А пока мы заняты, за Леной присмотрит няня!

Она победила, и появилась няня. Никто тогда не знал, какую важную роль предстоит сыграть этой няне в судьбе нашей семьи.

У грузинок не зря до старости прямые спины. Независимость и крайняя степень честолюбия в хорошем смысле, целеустремленность, амбициозность, железная воля, как ни странно, помогли бабушке и на Лубянке, и в ссылке, и после реабилитации. Она продолжила работать инженером.

И мама получила диплом Института тонкой химической технологии имени М.В. Ломоносова. Правда, она мало работала по специальности и позже стала главным редактором журнала «Химия в школе». Мама много лет возглавляла журнал, смело беря на себя ответственность за сложные передовицы и за все публикации журнала, что для беспартийной в советские времена было очень непросто. Ее любили и уважали сотрудники журнала за профессионализм, великолепные знания в разных областях, умение сглаживать острые углы и создавать хорошую творческую атмосферу.

Все они: и бабушка, и мама с папой — сохранили прекрасное чувство юмора и доброту к людям, близким и не очень.

У Марии Викторовны было немного подруг. В тридцатые, наверное, из-за высокого поста в руководстве страны, который занимал муж. Может быть, самая близкая подруга — и через всю жизнь! — Елена Алексеевна Джапаридзе.

Джапаридзе, дочь одного из 26 бакинских комиссаров, Алеши Джапаридзе, в 1937 году жила в том же Доме на набережной, в сером доме на Серафимовича, 2, где и Косаревы. Она там жила с матерью и сестрой. В 1938-м, из-за дружбы с Марией Викторовной, которую арестовали, думала, и ей несдобровать. Но сталинская машина распорядилась по-другому, и ее только перевели в Наркомат судостроительной промышленности начальником отдела.

После освобождения бабушки она ей помогла наладить жизнь, поскольку доросла до заместителя министра черной металлургии.

В конце концов, в квартире все поумирали, и Джапаридзе осталась одна. Тогда Елена Алексеевна и решила переехать из «серого дома», который многим принес столько несчастий, на Фрунзенскую набережную, поближе к подруге, Марии Викторовне.

Она так и осталась убежденной сталинисткой, несмотря на то что ее сестра Луция отсидела в ГУЛАГе. В отличие от моей бабушки, которая, как только это стало возможным, особенно в 60-е годы пробивала и проводила многочисленные вечера памяти Саши Косарева и на этих вечерах осыпала Сталина такими проклятиями, что одни слушатели приходили в восторг, а у других холодели руки.

Думаю, она имела на это полное право! Однако разные взгляды на Сталина не помешали Марии Викторовне и Елене Алексеевне сохранить сестринскую любовь друг к другу. Это тоже очень интересно, не спорили, не орали никогда и не ссорились, а всего лишь с одинаковой чуткостью никогда не касались спорных вопросов.

Вторая ее подруга — Мира Полякова. С ней бабушка познакомилась благодаря Косареву, который знал Миру по Коминтерну в 1925–1932 годах. А потом она ушла в Красную армию, стала разведчицей, и они с бабушкой снова встретились только в 1956-м, когда удостоенная многих наград разведчица вышла в отставку.

Конечно, о Мире можно тоже писать книгу, столько там у нее всяких историй. Мне запомнилась одна, когда Мира чуть не засыпалась, чисто машинально положив в чай ломтик лимона. Немцы тут же заметили, что таким способом пьют чай только русские, но Мира согласилась и на ходу придумала: да, так пьют чертовы русские, чему ее научила русская подруга.

О бабушке упоминает нобелевский лауреат Александр Солженицын в своем бестселлере «Архипелаг ГУЛАГ».

Когда Рой Медведев задумал книгу о Сталине, он зимой 1979–1980 годов с великими предосторожностями пробирался к бабушке, отрывался от хвоста: КГБ следило за ним постоянно, а Рой не желал подставлять Марию Викторовну.