«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [108]
Я помню его тайные приходы. Каждый его визит был огромной радостью для всей семьи. В итоге он оставил нам черновик своей книги, и мы все читали эту правду о репрессиях.
Мы живем в странном обществе, среди людей, которые не изменяют своим слабостям никогда, годами, до самой смерти.
Я представляю, о чем шептались соседи по дому на Серафимовича, 2, по даче в Волынском, когда бабушку и дедушку в 1938 году арестовало НКВД. Одни жалели Косаревых, вспоминали, что люди, дескать, хорошие. И надо же, какая неожиданность — оказались врагами народа, выступали против товарища Сталина.
Другие, напротив, перемигиваясь, толковали о том, что и правильно арестовали! Раз наши органы кого-то сажают, значит провинились! Не бывает, дескать, дыма без огня! Да к тому же — эвон, как жировали! У Косарева персоналка, у жены своя машина, квартирища, дача с яблоками, считай, рядом со Сталиным, почти в самой Москве.
Но стоило бабушке и маме пройти реабилитацию… Когда сняли с них все обвинения, извинились на уровне Генерального прокурора, Комиссии партконтроля при ЦК, правительства… Когда стали выплачивать компенсацию за отсидку без вины… Те же люди заговорили по-другому. Типа, ну что ж, бывают ошибки в правосудии, неправильно посадили. Ну так и выпустили! Все же политические статьи! А теперь эвон столько благ! Опять-таки за что?
Это еще один миф про реабилитацию, который живет по сей день.
Если уж говорить о материальной стороне, то власти не вернули Косаревым даже половины того, что было отобрано при аресте.
В Дом на набережной бабушке вернуться не дали, все вещи куда-то исчезли, квартиру заняли другие люди. Марии Викторовне, слава богу, предоставили однокомнатную квартирку. Видимо, большего она за свои муки не заслужила. Мои родители и няня получили небольшую — двухкомнатную. А когда родилась я, решили съехаться, и только так все мы оказались в просторной квартире на Фрунзенской. А дачку построили в пятидесятых сами.
Правда, земельный участок выделило правительство, все-таки, но тогда рядом был санаторий, который вскоре переделали в онкологическую больницу, так и живем рядом с бедными больными все годы… Хочется здесь сказать слова благодарности Анатолию Нахимовичу Махсону, который очень много лет был главным врачом этой больницы, всегда содействовал нашей семье в решении различных хозяйственных вопросов. А деньгами на строительство дома помогал очень много отец моего папы, мой дед Мерзон Давид Львович.
Бабушка была довольна, что ее прикрепили к «Кремлёвке», правда, не к первой, ко второй поликлинике. Ну хоть что-то! Была в ее распоряжении и кремлевская столовая. Давали путевки в санатории, в третьих рядах и не в сезон, потому что она не «контингент». Так что одной рукой давали, другой зажимали.
Бабушка нередко в разговорах благодарила Хрущева за то, что при нем реабилитировали Косарева, многих других людей, а выживших вернули к нормальной жизни.
Но что для меня странно? Пройдя такие суровые испытания: аресты, пересыльные тюрьмы, этапы в поездах и на пароходах, долгую ссылку под надзором вертухаев разных чинов, — ни бабушка, ни мама, ни друг нашей семьи Валентина Пикина не озлобились. Не ожесточили свои сердца ненавистью к власти. И даже к тем людям, следователям НКВД, которые пытали и унижали их на Лубянке и в Лефортово, а потом сами были арестованы: Влодзимирский, Аршадская, Шварцман!
Ну вот взяли Шварцмана, бывшего лютого дознавателя, при одном имени которого многие заключенные приходили в ужас, такие пытки и побои устраивал! Но на очной ставке перед Пикиной сидел уже старый, седой, шмыгающий носом и слезливый еврей, который, хотя и отлично понимал, что расстреляют, готов был на колени встать перед бывшими подследственными. Даже на суде извинялся.
А теперь и подавно незачем душу точить: убили и зарыли, что же дальше? Терзать себя до гроба, вспоминать старые унижения, не спать ночами, глотать валокордин?
Нет. Бабушка и мама выбрали другой путь: работали, воспитывали меня, старались достойно прожить остаток свой жизни. И у них получилось.
Не знаю уж как, но в нашей жизни сохранились письма. И бывает, что несколько строчек из частного письма говорят о человеке больше, чем целая книга.
М. В. НАНЕЙШВИЛИ — Е.А. КОСАРЕВОЙ
Апрель 19… года
Дорогая Лена!
С приездом тебя и началом отдыха. Очень надеюсь, что ты уже хоть немножко пришла в себя, главное, как ты перенесла дорогу! Нам уже без тебя скучно! С вокзала поехала на троллейбусе в магазин, отоварилась, привезла домой, дитё пообедало, что не помешало ей накинуться на привезенный харч.
Вела себя нормально, без дерзостей, потом читала ей вслух Белинского. Сейчас уже 11 вечера, а негодница смотрит «Небесный тихоход». Завтра в 10 утра субботник, у Пети тоже, у Ольги Яковлевны — свечение кулича. Потом буду готовить обед.
Живи спокойно, постарайся поправиться, отдохнуть, ждем твоих писем.
Мать.
А вот еще одно ее письмо, когда все волновались по поводу первой заграничной командировки моего отца в Германию.
М. В. НАНЕЙШВИЛИ — Е.А. КОСАРЕВОЙ
Апрель 1982 года
Дорогая Лена!
Вчера проводили Петю. Собрали его хорошо, дали колбасу, сыра, яиц, огурец, он купил моченых яблок
Пётр Леонидович Капица – советский физик, инженер и инноватор. Лауреат Нобелевской премии (1978). Основатель Института физических проблем (ИФП), директором которого оставался вплоть до последних дней жизни. Один из основателей Московского физико-технического института. Письма Петра Леонидовича Капицы – это письма-разговоры, письма-беседы. Даже самые порой деловые, как ни странно. Когда человек, с которым ему нужно было поговорить, был в далеких краях или недоступен по другим причинам, он садился за стол и писал письмо.
Опубликованная в Берлине в 1932 г. книга, — одна из первых попыток представить историю и будущность белой эмиграции. Ее автор — Эссад Бей, загадочный восточный писатель, публиковавший в 1920–1930-е гг. по всей Европе множество популярных книг. В действительности это был Лев Абрамович Нуссимбаум (1905–1942), выросший в Баку и бежавший после революции в Германию. После прихода к власти Гитлера ему пришлось опять бежать: сначала в Австрию, затем в Италию, где он и скончался.
Книга Вениамина Шалагинова посвящена Ленину-адвокату. Писатель исследует именно эту сторону биографии Ильича. В основе книги - 18 подлинных дел, по которым Ленин выступал в 1892 - 1893 годах в Самарском окружном суде, защищая обездоленных тружеников. Глубина исследования, взволнованность повествования - вот чем подкупает книга о Ленине-юристе.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.