Записки тюремного инспектора - [229]

Отсюда вопрос! Что же должен испытывать живущий в качестве эмигранта в Европе при всех этих условиях русский человек, привыкший гордо любить свою Родину! Нет! Лучше там, среди разбойников, среди захватчиков власти и наемных убийц. Там совершаются ужасы, которых не знала история, там страшно, ужасно, но моя дочь переживает катастрофу со своим народом, со своими людьми. Она не лишилась своей Родины, как мы, и не унижалась перед теми, кого нужно презирать.

Сначала я бичевал себя за то, что расстался со своей дочерью в Киеве. Я много раз пытался вырвать ее из большевистского ада, но теперь я рад, что она осталась на Родине. Рано или поздно пугачевщина на Руси кончится, и личность русского человека станет свободною. Тогда она с гордостью русской женщины даст надлежащую оценку цивилизованной Европе. Она ничем не будет обязана европейскому джентльмену и гордо отвернется от общения с врагами своей Родины, воспитывая потомство на любви только своей Родины, только своего народа, своей культуры и своей морали. Если мне не суждено увидеть свою дочь, своих родных и близких мне людей, то мне остается утешение, что они и моя дочь остались русскими людьми и не пресмыкались перед иностранцами. Пусть русская женщина теперь знает себе цену.

* * *

Панихида. В храме преобладают военные. Направо впереди генералитет. Особенно выделяется своим кубанским одеянием генерал от инфантерии Иванов. С ним рядом консул Ферямин и представитель

Красного Креста, бывший губернатор, П. М. Боярский. Несколько дальше - председатель русской колонии беженцев в Загребе инженер Мержанов. Затем офицеры и гражданские лица. Здесь же стоит группа по виду солдат в сербской военной форме с трехцветными поперечными ленточками национального русского флага на солдатских погонах. Это офицеры русской армии, состоящие на сербской службе. Много дам, студенческой молодежи. Есть и дети.

Храм несколько мрачный и соответствует настроению. Я в своей серой солдатской шинели старого образца. Генерал Данилов подходит ко мне и крепко жмет мне руку, не зная даже, кто я такой. Он называет себя. В глазах его видна скорбь и любовь к русскому человеку. Рядом со мною офицер Русской армии в сербской форме солдата с одной звездочкой на погонах. Генералы подают руку офицерам-солдатам сербской службы. Все между собою как знакомые. В церкви тишина как всегда перед богослужением. Разговор идет полушепотом.

Настроение сосредоточенное, грустное. На хорах русский хор беженцев. Через царские врата к аналою с крестом, паникадилом и Святым Евангелием, держа в руках горящие свечи, выходят: маленький толстый старый священник-серб в светлой ризе и молодой высокий священник, тоже серб, с диаконом, оба в лиловых ризах. Панихида по Государе Императоре Николае Александровиче в день тезоименитства его 6 декабря по старому стилю.

Стройно, молитвенно-грустно начал хор тоскующие, знакомые напевы печальной панихиды. Богослужение началось. И тотчас же воскресли в памяти образы и далекого и недавнего прошлого. Давно уже я похоронил свою мать и жену, потом двух братьев и недавно отца. Я похоронил затем двух лучших своих друзей детства и много дорогих мне людей. Эти близкие люди никогда не выходили из моей памяти, но мысль уже примирилась с этой утратой и спокойно воспроизводит дорогие образы. Их жизнь закончена. Они нашли себе вечный покой. Страдания их забыты. Они оставили по себе лишь «вечную память».

Спокойно, с любовью, с отрадою в прошлом, с тихой грустью вспоминается последняя молитва об усопших, и перед глазами рисуются тяжелые гранитные памятники на дорогих могилах, теперь далеких, оставленных нами на Родине. Мы расстались и с ними, этими дорогими для нас символами любви, покоя и вечной памяти. Они лежат на Родине упокоенными, оплаканными, прощенными и простившими. Им отдают последний долг, столь необходимый, чтобы примириться и найти самому себе утешение и душевный покой. И мы нашли этот покой. Мы примирились и спокойно вспоминаем эту утрату.

Теперь молитва возносится Богу не о них, не о тех, кто умер, а об убиенном, умученном русском царе и бесконечном множестве борцов за свою Родину и невинно погибших страшною смертью русских людях. Для нас царь - это не только светлая личность человека, погибшего с достоинством, как подобает вождю русского народа, но это символ, олицетворяющий собою русскую государственность, Великую Россию и нашу Родину. Мы молимся за царя, за Россию, за русский народ, за тех, кто погиб мученическою смертью, кто защищал свою Родину, кто еще борется и будет бороться. Мы молимся за тех кто страдает и переживает небывалые в истории жизни человечества муки. За тех, кто далеко там - в несчастной, истерзанной и мучимой России.

Русский царь погиб тою же смертью, какою погибли и еще гибнут сотни тысяч лучших русских людей - в чрезвычайке, в подвалах, ужасною смертью убийства. Русскому Императору не был отдан последний долг. Он остался не погребенным. У него нет ни могилы, ни креста, ни памятника. У него нет места вечного упокоения. Не была совершена и молитва над его прахом. Он разделил участь многомиллионных страдальцев Русской земли, оставшихся, как и он, подобно без вести пропавшим, без могил, без креста, без покоя.