Записки рецидивиста - [227]

— Все, товарищи, мне надо в Каспийский сваливать. Буду собираться, — сказал я. — Надо на учет в ментовке становиться, я-то теперь под надзором.

Володя и Магомед проводили меня до автостанции, посадили в автобус. Володя сказал:

— Демьян, я приеду к тебе в гости.

— Приезжай, Володя. Я только рад буду. Но сначала мне самому надо устроиться.

И я поехал. Погода за окном была хорошая, шел небольшой снежок, но было тепло. Чувствовалось приближение весны. После бурной ночи в автобусе я быстро уснул, а проснулся уже в Каспийском. Тут же пересел на четвертый автобус и минут через двадцать был в поселке Красинском. Одна женщина подсказала мне, где живут Масловы. Васек оказался дома, вышел из хаты, увидел меня, закричал:

— О Дим Димыч, привет! Проходи, что стоишь?

Вещи мои лежали на снегу, я взял сумку, магнитофон и вошел в небольшую кухню. Вася познакомил меня с родителями: тетей Верой и дядей Ваней. Люди они простые, приняли меня хорошо. Видно, Вася раньше рассказывал им про меня. Васе я дал деньги, и он ушел за самогоном, а я сидел с его родителями, рассказывал про свое детство, детдом.

Когда пришел Вася, мы сели, выпили, поужинали, после чего тетя Вера сказала:

— Ладно, вы тут оставайтесь ночевать и жить, а мы с Ваней в дом перейдем.

На другой день с утра я пошел в совхозную контору устраиваться на работу. Зашел к директору, объяснил ему причину своего визита. Он долго смотрел мои документы, спросил:

— Откуда ты приехал?

Я протянул справку об освобождении. Директор молча прочитал ее и протянул главному инженеру, высокому и полному человеку, а мне сказал:

— К сожалению, взять на работу мы вас не можем.

Инженер высказал свое мнение:

— А может, возьмем?

Мне вся эта комедия не понравилась. Я протянул руку и выдернул из рук директора свое заявление.

— Не надо. Как-нибудь без вас устроюсь. А вы спокойно продолжайте греть кресло своей жопой. Ничего, другие за счастье посчитают со мной работать, — сказал я, повернулся и вышел из кабинета.

Дома тетя Вера спросила:

— Ну что, как дела? Взял тебя директор на работу?

— Нет. Этот упырь отказал мне. Иуда обвешался в кабинете Марксами и Карлами и думает, что до него не доберутся. Придет время, и его с трона скинут, — в расстройстве сказал я. — Ну, да ладно, поеду в город, может, там где обломится по части работы. Заодно на учет в милиции стану.

Тетя Вера собрала мне пообедать. Я сидел за столом, кушал, тетя Вера пристроилась на табуретке возле печки. Она внимательно смотрела на меня, потом сказала:

— Я вот, Демьян, никак не могу понять: наш Вася освободился, приехал домой на попутной машине, зашел в хату, так я чуть не упала, глядя на него: худой, бледный, мокрый весь, и в кармане три рубля. Пока мы не привели его в нормальное состояние, тогда только сердце отлегло немного. А ты, Демьян, смотрю я на тебя, как министр приехал: шляпа на тебе, костюм новый, куртка, кожаные перчатки, сам такой солидный, упитанный, магнитофон купил, деньги в кармане имеешь. Почему так, никак не пойму?

— Видите ли, тетя Вера, в тюрьме каждый сидит по-разному, и вам это объяснять очень долго. Там тоже свои порядки и законы. Вот здесь, на свободе, что, разве все одинаково живут? Тоже одни на «Волгах», иномарках ездят, в хоромах и дворцах живут, другие впроголодь живут, в стеганках ходят. Да это вы лучше меня знаете. Кто честно работает, тот бедный. Кто в креслах сидит да с партийными билетами, те воруют и грабят народ и государство, как хотят. А тюрьма? Проще будет так сказать: тюрьма хоть и кривое, но зеркало свободной жизни. У одних есть все, у других — ничего.

Не стал я больше женщине ничего объяснять, да и не поймет она. Одно ее попросил:

— Тетя Вера, я сейчас в Каспийский поеду. Могу пропить все свои деньги, такая уж натура. Себе я оставил на пропой сколько надо, а эти деньги возьмите, пусть у вас на хранении будут.

Отдал я тете Вере деньги, а сам пошел на автобус. Когда приехал в Каспийский и вышел из автобуса, немного осмотрелся. Городишко маленький, на одном гектаре все: универмаг, гастроном, базар, хлебный магазин, тут же автобусная станция, дом культуры, туалет, милиция, главпочтамт. Все рядом.

Я направился в милицию. Когда проходил мимо доски, на которой висят «иконы» (фотографии) преступников, находящихся в розыске, и посмотрел на нее, то не поверил своим глазам. На меня смотрела моя же морда, только моложе, да сама бумага была желтая, как осенняя пожухлая трава. Стал читать. Точно: «За совершение тяжкого преступления органами внутренних дел Калмыцкой АССР разыскивается особо опасный рецидивист Виктор Пономарев, он же Дим Димыч. Особые приметы…» и т. д., и т. п.

Что ж теперь, подумал я, на меня пожизненная лицензия на отстрел ментам выдана? Это сейчас любой мент может подойти и арестовать меня, а начни я «барнаулить» (не повиноваться), будет стрелять. Надо сказать, чтобы сняли «икону» с розыска. Советская власть получила с меня полный расчет. Я тридцать лет у «хозяина» жил. А это, считай, равноценно двум расстрелам. Сколько ж можно?

Я вошел в «белый дом» (помещение ОВД), подошел к дежурке и спросил сержанта, где здесь ставят под надзор. Мент показал на второй этаж. Я поднялся. Дежурный на втором этаже направил меня к «главному волкодаву» (начальнику уголовного розыска). Когда я вошел в кабинет и представился, кто я и зачем, начальник долго и внимательно смотрел на меня. Потом по селектору пригласил к себе в кабинет начальника милиции вместе с другими сотрудниками.