Записки партизана - [13]
Е. К. Рудаков.
У себя на совещании этот отряд постановил не давать арестовывать Кузьменко и Пронюшкина. В Тасееве их поместили в Народный дом.
Перед нами стаяла задача взять Пронюшкина, но он все время держался среди людей своего отряда посредине, и к нему никого не подпускали. Штаб пошел на хитрость: кто-то из товарищей крикнул, что один из пьяных выхватил бомбу и бросает ее в помещение Народного дома (о том, что это было подстроено нами, никто не знал). Все находившиеся в здании партизаны в сильной панике бросились к дверям, к окнам и, выбивая стекла, выскочили на улицу. В штабе среди непосвященных также произошла большая сумятица. Во время этой паники Пронюшкин был нами схвачен и убит.
Отряд был снова собран в то же здание, где людям была разъяснена необходимость принятых мер. Пыл схлынул, ребята отрезвели и успокоились. Был назначен новый начальник отряда и вообще отменена выборность начальствующих лиц в этом отряде>{22}.
На следующий день отряд был отправлен обратно. Этими мерами удалось восстановить повсюду нормальную дисциплину. Оставшиеся в живых приверженцы Пронюшкина были переведены в сборную роту, в распоряжение коменданта внутренней охраны села Тасеева.
В то время вокруг Тасеева повсюду была расставлена охрана для того, чтобы без разрешения никто не мог въехать и выехать из села, и вообще для поддержания порядка.
Как наследие от прежних времен население имело массу самогоночных аппаратов и в виде подарка высылало Красной Армии>{23} самогонку. Переведенные из отряда Пронюшкина в комендантскую команду организовывали встречу крестьян, везших вино: останавливали их, отливали часть самогонки для себя, и таким образом продолжали вести прежний образ жизни.
Коменданту было дано распоряжение прекратить пьянство и безобразия.
Когда были приняты решительные меры и установлен усиленный надзор за этой группой, то эти молодцы, зная от кого исходит приказание, решили осуществить задуманное еще раньше офицерами. Собравшись, они долго совещались и решили часов в 12 прийти к штабу и через окно пристрелить меня, а самим разбежаться в разные стороны в расчете на то, что, если они убьют Яковенко, то белогвардейцы их помилуют и расстреливать не будут. Но один новобранец выдал их. Немедленно вся группа была арестована и доставлена в штаб, где, в присутствии всего наличного гарнизона и родственников арестованных, был устроен суд. Приговором суда трое из шестерых были присуждены к высшей мере наказания. Решено было придать этому делу широкую огласку, провести агитационную кампанию против развивавшегося хулиганства. Отряды были оповещены о совершенном преступлении, и бойцы требовали немедленного расстрела всей группы заговорщиков, что и было выполнено.
Приблизительно в это же время белогвардейцы решили покончить с тасеевскими бунтовщиками. Была вызвана бригада Красильникова>{24}, и из Канска стянуты еще какие-то части, всего около двух тысяч человек>{25}. В этом отряде 50 процентов составляли офицеры, они имели 10 пулеметов и 6 орудий.
В феврале они пошли в наступление на Тасеево.
Ко времени второго боя мы были уже вполне подготовлены, использовав на возведение и укрепление позиций создавшийся промежуток времени (около 6 недель) сравнительного затишья. Окопы были укреплены, возведены блиндажи, устроены бойницы, организованы теплые помещения, прорыты хода сообщений, — словом, все было сделано по последнему слову военной техники. Наблюдательные пункты были установлены на высоких деревьях.
Получив полную информацию через свою конспиративную разведку о силах противника, мы стали ожидать его нашествия.
На этот раз своими маневрами противник нас не обошел. Наступление он повел по Суховской и Хандальской дорогам, но свои главные силы направил по Лукашинской, где хотел дать решающий бой.
У нас была команда лыжников в 50 человек, прекрасно вооруженная японскими винтовками с сотнею патронов на каждую, кроме того, у нас было два эскадрона кавалерии, а общее количество пятизарядок достигало свыше 200.
Лыжная команда и кавалерия были посланы в село Бакчет, в 20 верстах от Тасеева, где произошел бой с отрядом врата численностью в 500 человек, каковой был разбит и приведен в небоевое состояние.
Наш отряд, дав бой, вернулся обратно. Утром, часов в 10, бой завязался под Тасеевом. Руководство им было распределено таким образом: на Суховской дороге — Федор Астафьев, на Лукашинской — Николай Буда и я.
Наша пехота к пятизарядкам имела достаточное количество патронов, к главной же массе нашего вооружения — к гладкоствольным и четырехлинейкам — патронов было немного, в среднем от 10 до 30 на бойца. Наша же лаборатория вырабатывала в день всего около полуторы тысячи патронов.
В начале боя противником было выпущено около 2 тысяч снарядов по окопам и селу, беспрерывно работали все 10 пулеметов. В своем распоряжении противник имел лыжную команду в 800 человек, и эти лыжники колонною шли прямо на наши фланги. Штаб дал распоряжение командному составу елико возможно беречь патроны и ни в коем случае не производить торопливой, беспорядочной стрельбы, имея в виду, что на каждого бойца имеется лишь 30 патронов, а бой может затянуться надолго. Было приказано, чтобы с появлением противника с нашей стороны стреляло количество винтовок, равное видимому количеству людей в отряде противника. Наши окопы были тщательно замаскированы: кругом виднелись лишь кучи наваленного снега, а людей не было видно. С нашей стороны выстрелы были очень редки. Патроны доставляли верховые, а где нельзя было верховыми, там работали подростки, которые, кроме того, собирали использованные гильзы. Лаборатория, изготовив 10 штук патронов, немедленно переправляла их на линию боя, откуда получала обратно использованные гильзы.
