Записки партизана - [12]

Глава IV

Как мы вооружались. Борьба с хулиганством в наших рядах. Заговор эсеров. Поход Красильникова. Бой под Тасеевом. Восстание в Абане, Кучерове и г. Енисейске. Ликвидация отрядов Валькова. Организация единого районного штаба. Штабная газета. Укрепление Тасеева.

В селе Рождественском противник расположился в боевом порядке.

Наш кордон стоял в деревне Денисовке. Через две недели противник произвел маневры и занял Топол. Из Денисовки нам пришлось отступить, и мы заняли Колон, Бакчет и Борки, не оставляя Шеломков. В таком положении простояли месяца полтора. За это время было много разведочных боев, в частности, мы разбили целиком эскадрон кавалерии противника, который попал на нашу засаду. В этом бою мы получили полное кавалерийское снаряжение. В лошадях у нас и так недостатка не было и, благодаря полученному оружию, седлам и шашкам нам удалось организовать еще один эскадрон кавалерии, командиром которого был назначен Нижегородов. За это же время в мелких боях мы приобрели достаточное количество всякого оружия. Так росло у нас вооружение.

Но как обыкновенно бывает, среди такой массы, как наша, появились и хулиганские элементы. Это воронье стало организовываться в группы. В самом Тасееве они ходили по домам и занимались вымогательством у населения, особенно у зажиточной его части — местных торговцев.

Штаб решил принять против них самые строгие меры, и первая же попавшаяся группа была расстреляна.

Во всех наших войсках находилось пять человек офицеров — бывших эсеров, бежавших при разгоне Директории^{20}. Один из них был у нас назначен начальником кавалерийского отряда, остальные никаких руководящих должностей не занимали. Так как наше восстание происходило под лозунгом восстановления Советской власти и руководилось большевиками, то за этими людьми как представителями другого лагеря был установлен строгий надзор. Как и следовало ожидать, при наступившем сравнительно затишье они первые морально разложились, начали вести разгульный образ жизни и пьянствовать.

Им было указано, что они, ведя такой образ жизни, не минуют серьезной ответственности. Зная, что мы шутить не любим, и боясь последствий нашей угрозы, они решили устроить заговор. Мы же, предвидя это, нарочно в их присутствии обругали и выгнали одного из наших товарищей. Считая его обиженным нами и, следовательно, сочувствующим им, они, не опасаясь его, начали обсуждать план побега к Колчаку.

Вырваться от нас было очень трудно, а пройти на лыжах они не могли. Тогда они разработали план, состоявший в том, чтобы устроить в Тасееве контрреволюционное восстание и тем искупить свою вину перед Колчаком. Как всегда бывает, каждая группа всегда находит сочувствующих, так и здесь, правда, небольшое количество, нашли и они.

Они решили сначала отравить Астафьева и меня, для чего приобрели флакон яду. С Астафьевым они полагали легко справиться, так как с ним можно было встретиться в частной обстановке и «в товарищеской беседе» или за выпивкой подсыпать ему яду. В этом отношении труднее дело обстояло со мной, так как вина я не пил и на вечеринках не бывал. Тогда они решили меня застрелить через окно в то время, когда я сижу в штабе. Это решение должны были привести в исполнение в течение двух дней. В том случае, если им не удастся заманить Астафьева на беседу, решили и его убить немедленно после того, как разделаются со мной. Так нам было доложено товарищем, поставленным для наблюдения за офицерами.

Из осторожности, желая точно проверить полученные сведения, мы несколько помедлили с арестом. Убедившись же окончательно в правильности донесений, мы решили арестовать их. Было арестовано всего шесть человек, в числе которых и наблюдавший за ними товарищ. Когда они по одиночке были доставлены в штаб, то при допросе вначале не сознавались. Но когда их уличили и каждому указали, что именно, когда и в каком месте ими было сказано то-то и то-то, они начали сваливать вину друг на друга и в конце концов обвинили во всем некоего Сперанского, выставив его инициатором. Этот Сперанский был при Керенском, кажется, председателем губернского земства в Перми. Из пяти человек четверо были расстреляны. Так был ликвидирован заговор, после чего мы организовали еще более бдительную конспиративную разведку.

Разложение не миновало и наших отрядов. Один из самых сильных отрядов (шеломовский), стоявший в деревне Канарай и вооруженный на 50 проц. пятизарядками, решил «хорошо пожить». В этом отряде была группа, человек 10 во главе с Пронюшкиным, одетая в полную белогвардейскую форму. И вот эти люди начали разъезжать по деревням, где под видом якобы посланных Красильниковым облагали крестьян налогами, брали деньги, самогон и вообще все, что только подойдет, и доставляли все это в свой отряд. Когда нам об этом сообщили, мы решили немедленно в корне пресечь это безобразие. Пронюшкину и Кузьменко было немедленно предписано оставить фронт и явиться к нам. Последние, решив порвать со штабом, все же сразу на открытый разрыв не пошли, но предписание штаба выполнить отказались под предлогам невозможности оставить фронт открытым. Тогда к ним был послан тов. Гришненко с первым эскадроном, под командой тов. Ефрема Рудакова