Записки партизана - [14]

В нашу боевую задачу входило сохранить во что бы то ни стало в полном составе нашу лыжную команду для того, чтобы на случай отступления противника в одном из наиболее удобных для нас мест, верстах в восьми от Тасеева, она могла бы нанести ему окончательное поражение.

Бой продолжатся в течение 9 часов.

В распоряжении нашего командования был резерв, состоявший из вышеупомянутой лыжной команды и из «серебряной роты», названной так потому, что составлена она была из пожилых, уже поседевших крестьян. Как сказано, лыжная команда предназначалась для преследования отступающего противника, а «серебряная рота» — для охраны штаба на случай внезапного нападения; но ввиду того, что противник, пользуясь своей сильной лыжной командой, все время делал попытки обойти наш фланг по Лукашинской дороге, нам пришлось ввести в бой почти полностью всю лыжную команду, оставив для преследования лишь 7 человек и, кроме того, влить в цепи и всю «серебряную роту».

В восьмом часу вечера, когда уже сильно стемнело, с Суховской дороги донесли, что противник активности не проявляет и цепь его редеет. Два лыжника были высланы с нашей стороны в тыл, так как передано было, что противник готовится к отступлению. То же сделали и со стороны Лукашинской дороги. Нашей лыжной команде было дано распоряжение устроить засаду у Борка, верстах в семи.

Последний натиск противника потерпел неудачу. Противник был нами парализован и отступил.

Послали лыжную команду: семь человек с Павлом Астафьевым, но к месту засады прибыли лишь пять человек, ибо двое в пути отстали.

Делать было нечего: устроили засаду из пяти человек. Засада, пропустив мимо себя половину обоза противника, который растянулся на две с половиной версты, разом выстрелила из пяти винтовок. В обозе поднялось замешательство, солдаты побросали свои места, стали зарываться в снег, зарылся и сам атаман Красильников. Но разобравшись, что с нашей стороны действует небольшой отряд, авангард и арьергард противника выставили по нескольку пулеметов и открыли бешеный огонь, продолжавшийся около часу. Естественно, что пять наших товарищей вынуждены были отойти. На этот раз засада, ввиду недостатка сил, не дала желательного эффекта, но все же заставила белогвардейцев во время паники побросать много оружия и патронов.

Противник отступил к селу Рождественскому, закрепил его по нашему же образцу. Как он, так и мы принялись за разведку.

После этого боя в крестьянской среде вновь произошел сильный подъем. В ближайших волостях началось брожение против колчаковской власти, перекинувшееся до города Енисейка.

Мы этот промежуток времени использовали: вели агитацию, посылая опытных агитаторов, людей твердых, а зачастую и жестких.

Действовали не только словами, а если нужно было, то и силою оружия.

К этому времени произошло кучеровское восстание, где также орудовали наши товарищи.

В Абанскую волость с целью организации восстания был командирован Михаил Щекотуров^{26}, которому было поручено в первую очередь арестовать начальника милиции и всех милицейских, обезоружить их и, кроме того, арестовать всех наиболее ярых защитников Колчака.

При наличии в Абане 15-ти человек милиционеров действовать открыто было нельзя. Щекотурову пришлось скрываться. Ночью он подошел к дому начальника милиции и постучался. Тот, ничего не подозревая, отворил дверь и впустил его. Щекотуров, ворвавшись в комнату, направил наган в упор на начальника милиции и закричал: «Сдавай оружие, революция пришла!».

Начальник оказался в безвыходном положении. Он был принужден написать записку всем милицейским с приказом сдать оружие Щекотурову. Таким образом, вся милиция была обезоружена. К Щекотурову примкнуло человек тринадцать, образовалась группа в 15 человек. Устроили собрание, на котором организовали штаб и выработали план действий.

Приблизительно в это время образовался фронт в Абане. Когда из города пришли белые, нашим от Абана пришлось отступать и занять деревню Апан. Тогда же действовали фронты Шилкинский, Кучеровский и Асанский. В промежутке между первым и вторым боем произошло, под влиянием нашего восстания, восстание и в уездном городе Енисейске, в подготовке которого мы, через специально посланных товарищей, принимали активное участие, но восставшие там — местный гарнизон и часть рабочих — продержались всего лишь несколько дней и были затем подавлены^{27}. Лишь небольшая часть из них в количестве тринадцати человек прошла через тайгу к нам в Тасеево.

Причины неудачи Енисейского восстания следующие: город Енисейск расположен от Красноярска вниз по реке Енисею, в 400 верстах. Гарнизон в нем был незначительный. Местным товарищам во главе с Бабкиным^{28} и другими удалось его распропагандировать. Когда гарнизон, состоявший из 250 человек (одной роты), перешел на сторону восставших, то первым делом была открыта тюрьма, в которой содержалось несколько политических. Большая часть из них не веря в успех восстания, от выхода из тюрьмы на волю отказалась. Руководство всем восстанием было возложено на бывшего ссыльного Кузнецова, который, к сожалению, оказался очень плохим организатором. Никакой дисциплины не было. Вместо дела все усиленно занимались пьянством, не исключая и самого Кузнецова, и достаточно было небольшого нажима со стороны города Красноярска (откуда был послан отряд всего в количестве 150 человек милиционеров), как все восставшие разбежались и при бегстве не захватили с собой даже самых необходимых огнеприпасов, капсюлей, пороху, свинца и проч. — и только лишь одна группа во главе с Бабкиным в количестве 13 человек спаслась, все же остальные были уничтожены, изрублены и брошены под лед реки Енисея. Кузнецову удалось тоже скрыться. Войска, подавлявшие Енисейское восстание, усиленные прибывшими регулярными частями, повели наступление на Тасеево со стороны Енисейска. Таким образом, вместо помощи образовалось еще два фронта против Тасеева — один Кондаковский, расположенный прямо по направлению к северной тайге, а другой Шилкинский — по реке Шилке на запад.