Записки о болгарских восстаниях - [26]

— Да здравствует молодая знаменосица! — в восторге закричала толпа.

—

Наконец шествие остановилось за городом, на зеленой лужайке у пазарджикской дороги. Отсюда были видны укрепления и на них дозоры, которые взяли ружья «на караул», отдавая честь процессии. Древко знамени воткнули в землю посреди лужайки, а вокруг него расположилась толпа. Бенковский стал под знамя и, обернувшись к повстанцам, произнес речь, в которой, между прочим, сказал следующее:

— Мы должны быть всюду и нигде! Главное — это посеять смятение в рядах неприятеля в самом начале борьбы… Каждому ясно, что этой важной цели мы не достигнем, если ограничим поле своих действий только одним местом, одним городом, одним пунктом. Особое внимание надо уделить деревне, нашим сельским повстанцам. Это люди простые, неразвитые: малейшая неудача может их обескуражить и заставить сложить оружие. Вы понимаете, к каким последствиям это приведет. Вот почему необходимо создать подвижный отряд из самых решительных повстанцев. Он будет ездить из селения в селение, поднимая дух народа. Я считаю, что предводителем этого отряда нужно назначить меня. Отряд должен двигаться с быстротой ветра и немедленно прибывать туда, где его присутствие необходимо…

План Бенковского был одобрен всеми. Наш воевода предложил его публично, чтобы избежать всяких недоразумений в будущем, — ему было известно, что па-нагюрцы хотят, чтоб и он и его отряд безотлучно находились в городе.

— Вы видите, что задачи этого отряда будут исключительно трудными, — продолжал воевода. — Он должен быть образцом и примером для всех повстанцев и помогать им в борьбе с врагами. Формируя его, я буду выбирать из вашей среды только таких людей, которые этого достойны и обязуются выполнять следующие условия: во-первых, они должны быть меткими стрелками, чтобы пули их попадали только в цель: во-вторых, в случае нужды — храни бог от нее! — должны по нескольку дней подряд выносить голод и жажду: в-третьих, они должны быть закаленными ходоками — не отставать от коней: в-четвертых, они должны, если потребуется, легко переносить бессонные ночи, быть храбрыми и решительными.

—

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ОТРЯД БЕНКОВСКОГО В ПЕТРИЧЕ, НА ЕЛЕДЖИКЕ, В СЕСТРИМЕ И БЕЛОВЕ

1

… Поздно вечером мы получили известие, что окрестные турки и черкесы сделали попытку напасть на Петрич, и Бенковский, присутствие которого было необходимо, решил ехать туда.

—

Я пропустил уточнить, что к Петричу мы подъезжали 23 апреля, на Юрьев день. Солнце уже всходило, когда в долине прозрачной Тополницы раздались удары в деревянное клепало. Бенковский набожно перекрестился, и весь отряд последовал его примеру. Места тут необычайно красивые. По обоим берегам Тополницы, вплоть до самой воды, возвышаются живописные скалы, а выше растет молодой лес — ясень, кизиловые заросли, мелкий граб. Речка извивается змейкой, мчась по белым камням, между которыми снует рыба.

Вдруг перед нами появилась разношерстная толпа мужчин и женщин: по их словам, они не смогли дождаться своих освободителей /!/ и, не усидев дома, вышли встречать нас. Мы выстроились попарно, в порядке служебного старшинства, и запевалы начали; «Не надо нам богатства..». Когда мы подъехали к толпе, все крестьяне обнажили головы и стали креститься, а некоторые даже становились на колени и плакали, как малые дети, радуясь, что, наконец-то, господь сподобил их своими глазами увидеть болгарское войско и болгарское знамя. Один из наших товарищей заметил петричанам, что не время теперь плакать и тужить — нужно к борьбе готовиться, но ему ответили, что «без слез не обойтись».

— Как же нам не плакать, господин? Разве можно забыть все то, что мы вытерпели?! — говорили они. — И ведь не год и не два, а сотни лет терпели…

Вместе с жителями Петрича вышел их старенький поп Христоско с крестом и кадилом в руках. Он благословлял направо и налево, но вместо того, чтобы протягивать людям крест для целования, сам прикладывался к знамени и рукояткам наших ножей.

Бенковский и его штаб остановились в доме Ивана Домусчиоолу, а отряд под командой знаменосца Крайчо проехал через село и расположился на окраине, у высокого кургана, близ кладбища. Вскоре тут закипела не менее бурная жизнь, чем в Панагюриште. Женщины и девушки с песнями и волынками, с мотыгами и заступами вышли из села рыть окопы. Все слесари и плотники были собраны в одном месте и получили задание немедленно изготовить три-четыре деревянные пушки. Петричане засуетились: все бросили свою домашнюю работу и поспешили принять участие в общем деле. Горластый сельский глашатай кричал то с одного, то с другого места, передавая во всеуслышание приказы петричской революционной комиссии.

— Приготовить столько-то хлеба и столько-то барашков! Бабы, берите заступы и мотыги, ступайте к старому кладбищу… Теперь власть будет наша!..

Жизнь в селе потекла на повстанческий лад.

— Вот жертвую богу и болгарской свободе, — говорили с гордостью крестьяне, ведя на заклание своего теленка или барашка.

— До сей поры, наше добро турки поганые отбирали: а теперь мы готовы отдать все болгарским храбрецам, — заявляли другие.