Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш - [125]

Ну да! Однажды вернулся мой брат. Я ему срочно понадобился. Он привез полный чемодан чеков для подделки. И где он их только набрал! Там были чеки всех крупных банков мира…

При этом он превратился в морского офицера, которого звали Олаф Сваан.

Он остановился в моем отеле. Пока я неделями напролет – ведь это деликатная работа! – подделывал чеки, он обходил порты побережья в поисках кораблей, выставленных на продажу.

Оказывается, его новое дело набирало обороты. Он объяснил мне, что сошелся с одним из самых влиятельных американских финансистов, который, разумеется, играл в этой комбинации скрытую роль.

Речь шла о том, чтобы объединить все крупные международные банды в одних руках.

Согласие бутлегеров было уже получено. Оставалось закупить малотоннажные суда для контрабанды алкоголя.

Стоит ли вам рассказывать, что было дальше? Петерс лишил меня выпивки, чтобы заставить работать. Я жил взаперти в своей комнате, окруженный часовыми лупами, кислотами, перьями, всеми видами чернил и даже портативным печатным станком. Однажды я без стука вошел в номер к своему брату. Берта была в его объятиях…

Латыш нервно схватил бутылку, на дне которой плескалось немного жидкости, и залпом допил ее.

– Я уехал! – произнес он странным голосом. – Ничего другого мне не оставалось. Я уехал. Сел на поезд. Изо дня в день таскался по парижским кабакам. И оказался на улице Сицилийского короля мертвецки пьяный, почти умирающий.

Глава 18 Жизнь Ганса

– Похоже, я способен вызывать у женщин только жалость. Когда я очнулся, надо мной склонилась еврейка… Она тоже вбила себе в голову, что сможет отучить меня пить. И обращалась со мной, как с ребенком, совсем как та, другая!

Он засмеялся. Взор его затуманился. Было утомительно наблюдать за всеми его передвижениями и сменой гримас на лице.

– Только эта продержалась дольше. Что касается Петерса… Видимо, не зря мы близнецы, есть в нас что-то общее. Я вам говорил, что он мог жениться на немке из высшего общества. Но нет! Он женился на Берте, чуть позже, когда она сменила работу и переехала в Фекам. Он не сказал ей правду. Я его понимаю! Ему захотелось иметь свой маленький, тихий уголок. У него даже родились дети!

Казалось, что эти слова дались Латышу труднее всего. Голос его сорвался. На глазах выступили слезы, которые быстро высохли, словно воспаленные веки были слишком горячими.

– Еще сегодня утром она думала, что вышла замуж за капитана дальнего плавания. Он приезжал время от времени провести с ней и ребятишками пару дней, иногда даже месяц. А я в это время не мог отделаться от другой… от Анны. Кто знает, за что она меня любила. Но любила, это точно. А я обращался с ней так, как всю жизнь обращался со мной брат. Я оскорблял ее. Постоянно унижал… Когда я напивался, она плакала. А я пил нарочно! Я даже пробовал опиум и много другой дряни. Нарочно! Потом я болел, и она неделями ухаживала за мной. Ведь здесь уже ничего не работало…

Он с отвращением показал на свое тело. И добавил умоляющим тоном:

– Вы не могли бы попросить еще выпивки?

Мегрэ колебался лишь мгновение, потом крикнул с лестницы:

– Еще рома!

Латыш не стал его благодарить.

– Иногда я сбегал, приезжал в Фекам и бродил вокруг виллы, где жила Берта. Помню, как она гуляла с коляской, когда родился первенец…

Из-за нашего сходства Петерс был вынужден сказать ей, что я его брат.

Однажды мне пришла в голову другая идея… Еще когда мы были детьми, я старался подражать повадкам Петерса, потому что восхищался им.

Короче, все эти мысли меня совсем измучили, и однажды я оделся, как он, и отправился туда. Служанка ничего не заметила. Но в тот момент, когда я собирался войти, прибежал ребенок и закричал: «Папа!..» Я такой глупец! Я просто сбежал. Но эта мысль прочно засела у меня в голове.

Временами Петерс назначал мне встречи. Ему были нужны фальшивые документы. Я их изготавливал. Почему? Я ненавидел его и все же подчинялся.

Он ворочал миллионами, посещал фешенебельные отели, салоны… Два раза он попадался, и оба раза ему удавалось выкрутиться. Я никогда не интересовался его организацией, но вы должны о ней догадываться, так же как и я. Пока он действовал в одиночку или с горсткой сообщников, он брался лишь за мелкие дела.

Но Мортимер, которого я узнал совсем недавно, его заметил. Мой брат был ловок, дерзок, можно сказать, гениален. А Мортимер обладал средствами и безупречной репутацией во всем мире.

Петерс работал над тем, чтобы объединить всех крупных мошенников под своей эгидой, организовывал аферы.

Мортимер был их банкиром.

Все это меня мало интересовало. Я же неудачник, как говорил мой брат, когда мы еще учились в Тарту. И, как все неудачники, я пил, переходя от состояния подавленности к стадии экзальтации.

Единственный спасательный круг удерживал меня на поверхности во всех этих водоворотах, потому что только раз в жизни я осознал, что могу быть счастлив: с Бертой.

Я имел несчастье отправиться туда в прошлом месяце. Берта давала мне советы. И добавила:

«Почему бы вам не последовать примеру вашего брата?»

И тогда меня внезапно осенило. Не понимаю, почему я не додумался до этого раньше… Я сам могу становиться Петерсом, когда мне этого захочется!