Записки майора Томпсона - [67]

Как не преклоняться перед таким человеком? Но стоило ему замолчать, как еще один гений, воплощающий трезвость ума, лысый и при ордене, возник на этот раз за столиком справа.

— Послушайте… Я же предупреждал их еще полгода назад. Когда они пришли посоветоваться со мной, я был с ними откровенен. Я сказал им: «С такой себестоимостью вы никогда не выйдете из положения!» Они ответили: «Ну, это мы еще посмотрим!» Тогда я им говорю: «Лично мне все ясно! Но если вы считаете, что правы, продолжайте в том же духе. Мы вернемся к этому разговору через три месяца». Я прекрасно знал, что произойдет. Для этого не надо было быть провидцем. Но они ничего не желали слушать. И что же, они опять плачутся в мою жилетку… Снова умоляют взять дело в свои руки. Представляете! Как будто у меня нет других забот! Благодарю покорно… пусть выкручиваются сами, если уж они такие молодцы! А я не собираюсь расплачиваться за чужие грехи! Кто же должен за них отдуваться? Ваш покорный слуга? Дудки-с. За спасибо наизнанку выворачиваться… Что стоит их благодарность — нам известно… Так что нет… Но все же легкомыслие этих людей просто поразительно. Полное отсутствие здравого смысла… Эле-мен-тар-ней-ше-го здравого смысла…

Трудно даже себе представить, что есть на свете такие глупцы, которые вовремя не прислушались к разумному мнению этого специалиста. Он являл собой редкое сочетание Разума, Проницательности, Здравого Смысла, но советы его оказались гласом вопиющего в пустыне! Как можно было безнаказанно упустить такую возможность?.. При одной этой мысли я содрогаюсь.

Во всяком случае, одно было ясно: я очутился на земле гениев. Сколько же их приходится здесь на один квадратный метр? По-моему, двух было больше чем достаточно. Но вдруг слева от меня заговорил третий. На этот раз вещало само Великодушие.

— Вам каждый скажет, что это я сделал из Шалю человека. Я устроил его к Туро. Я организовал ему клиентуру. Я помог ему сдвинуться с места — дал ему деньги, когда он решил открыть собственное дело. В пятьдесят шестом году без меня он бы просто пошел ко дну. Теперь он снова просит у меня в долг пятьсот тысяч монет. Тут-то я ему говорю: нет. Заметьте, здесь дело не в деньгах. Пятьюстами тысячами (новых франков) больше, пятьюстами меньше… Это дело принципа…

И все сразу понимают: человек этот великодушен. Но в дураках оставаться не хочет. Ему не так-то легко было отказать в этих деньгах: сердце было «за». Но разум — «против». И он отказал из принципа. Он говорил, как «self made man»[186].

— Свое дело я создал собственными руками. Я начал с нуля. Пустился в путь с двумястами двадцатью пятью тысячами франков, это вам что-нибудь говорит?.. Была у меня маленькая мастерская, фрезерный и два токарных станка… И если сегодня у меня три завода, семьсот рабочих и оборотный капитал в четыре миллиарда (старых) франков, чему, спрашивается, я всем этим обязан? Просто тому, что работал, да и здесь (он постучал пальцем по лбу) было кое-что… А теперь им бы хотелось, чтобы я слился с ними и стал бы, так сказать, «holding»[187]. Знаете, что я им ответил? «Нет, господа, так дело не пойдет!.. Лучше уж я останусь при своих!»

Было совершенно очевидно, что какие-то темные силы пытались обманом завлечь эту кристально-чистую душу в коварные сети трестов. Но его здравый смысл не дремал. Он оказался не из тех, кого можно обвести вокруг пальца, — лучше он останется «при своих».

* * *

Но где же тогда те, другие? Где те, кто тонет в стакане воды, не видит дальше собственного носа, кого любые трудности ставят в тупик, кто, как черт от ладана, бежит от ответственности? Где же те, кто ровным счетом ничего не смыслит, кого в детстве уронила нянька, у кого слишком загребущие руки и ничего не видящие глаза, у кого головы набиты мякиной и воли ни на грош? Где же те, кто постоянно попадает пальцем в небо, остается у разбитого корыта, все халтурщики, недоумки, лодыри, простофили? Если правда, что на свете столько людей, которые делают все шиворот-навыворот, являются к шапочному разбору, ни во что не верят или клюют на любую приманку, витают где-то в облаках — людей, которых видишь насквозь, — значит, где-то они все-таки существуют?

Но где?

Да просто-напросто в других ресторанах или у себя дома рассказывают своим друзьям или женам те же самые истории — только наоборот. И в них тот, кого трудности приводили в отчаяние, ставит в тупик других, а тот, кто тонул в стакане воды, становится лучшим в мире пловцом, и тот, кто не видел дальше собственного носа, оказывается почти провидцем, тот, у кого нет ничего за душой, уверяет, что только он и силен духом.

Таким образом, вы можете провести целый день в этом мире глупцов, так и не встретив ни одного дурака. Признайтесь, получается довольно глупо.

Глава VII Почести и награды

Как вы относитесь к почестям?.. Есть ли у вас ордена?.. Если нет, то хотели бы вы их получить?.. И какие именно?.. Какой из орденов вы цените больше остальных?

Не могу сказать, что меня так уж привлекают всякого рода награды. Хотя мне довольно часто приходится наблюдать их вручение на официальных банкетах, во время которых патроны и служащие нашей компании — этой огромной корзины крабов — узнают, что все они, от самого скромного делопроизводителя и до генерального президент-директора, «составляют одну большую семью» (утверждение это может быть справедливым, если, конечно, рассматривать семью как типичный очаг раздоров).