Записки из Японии - [7]
Аня напротив магазина, город Тояма
Кто бы мог подумать, что это случится со мной: вот так, совсем внезапно, поменять образ мыслей. Совсем не означает, что ранее я не относилась с почтением к старшим, тем более к преподавателям, но желания «раствориться» в вышеупомянутом, спокойное благоговение – такое со мной, пожалуй, впервые. И как же приятно, когда тебе в ответ растворились в приветливой улыбке и смиренном поклоне, дескать: «Да, студент, – я тебя тоже уважаю, дерзай, и, возможно, будешь как я в скором времени!»
Общежитие для иностранных студентов Тоямского университета
«Так и есть – это уже совсем не за горами, если захотеть», – подумала бы прежняя я, но нет, новая я подумала… Новая я, как ни странно, ни о чем не подумала, а продолжила свой путь, с благоговением на душе. Это отнюдь не довольство самим собой – это интуитивное следование чувству правильной расстановки ролей во Вселенной и безошибочно однонаправленного течения времени (в понимании маленького ограниченного незнанием человека). Это не есть ли та самая пятая стадия из моей классификации адаптации человека к чужой культуре, когда он уже проанализировал все плюсы и минусы, изменился и прекрасно приспособился к жизни, отличной от жизни в привычной ему культурной среде. И даже стыдно об этом говорить, но я «перестала нелегально выносить мусор». Раньше нагло относила его в кабину для сбора мусора в любые дни – а теперь делаю это строго по расписанию… и неодобрительно смотрю на тех, кто замер на четвертой стадии и продолжает «нелегальничать».
Бабочка
Ну и еще одно, про это нельзя не упомянуть. Вход в общежитие для иностранных студентов заключал в себе ритуал переобувания в домашние тапочки (как мило, не правда ли?!)… и продолжение пути до «апартаментов» без причинения ущерба недавно (а возможно, не так уж и недавно) вымытого нашим комендантом пола в оных. По приезде в Японию мне удавалось строго соблюдать этот «прописанный» тут и там на входных дверях закон, но со временем… Приближаясь к стадии отрицания и обособления себя от японцев, тапочки перестали надеваться как-то сами собой, совершенно незаметно, и тогда я на цыпочках пробиралась до второго этажа, боясь быть кем-то застигнутой врасплох.
Хотя, вовсе не одной мне удавалось обходить это правило. Нередко за дверью слышалось постукивание чьих-то полукрадущихся каблучков, постепенно становящееся все приглушеннее и исчезая в пространстве «где-то» и во времени «когда-то». Теперь я снова переобуваюсь в тапочки, не оскверняя тем самым только что вымытый пол и не оставляя на нем уличной пыли, а отнюдь не грязи, так как грязь в Японии так же трудно оставить, как и найти ее.
Совсем недавно полагала, что «стукачество» – пожалуй, самая неприемлемая мной черта японского народа. Теперь – понимаю относительность всего, о чем рассуждает человек на протяжении жизни. Пожалуй, осталось многое, что нельзя изменить в самом себе, – и это естественно. Неизменным остается наша nature. Однако подавляющее большинство поведенческих моментов, безусловных рефлексов будет изменено, как произошло в моем случае. И самоанализ здесь ни при чем – это видно невооруженным глазом.
За 20 минут до станции Маибара
2009–07–20
Поезд уносил меня вдаль, прорезая туманы и горы, проходя сквозь тоннели и проносясь через реки по мостам. Все сереющий пейзаж говорил о том, что скоро над Страной восходящего солнца появится светило и Аматэрасу (богиня солнца в японском пантеоне богов) вступит в свои права. Криптомерии, сосны и снова криптомерии, сине-зеленые горы и… снова черный как смоль изнутри тоннель. Звуки – их почти нет, лишь легкое доган-доган (с япон. «чух-чух»), резко отличающееся от нашего «чух-чух». И непокидающее ощущение того, что ты летишь, твой космический шаттл уже вошел в инопланетное пространство и готов преодолеть полвселенной, чтобы узнать…
Туман рассеивается, очертания гор все четче. Кондуктор, милый кондуктор, продолжает проверять наличие билетов у только что вошедших пассажиров и раздавать советы… Давно человек не разговаривал… Маленькие домики у подножия горы и все еще не потушенные фонари. Туман… он везде, скользит по горам, поглаживая ветви сосен. Мой поезд набирает ход… спеша узнать: а что же там, в Маибара?! И каково же там?!
Слева от меня – колоритная женщина со множеством украшений: браслетов, кулонов, колец… Могла быть и японкой, но теперь я знаю – совсем нет. Нельзя так грубо ошибиться – очевидно: она не японка. Бразильянка с японскими корнями с пышными формами и розовыми длинными ногтями – yes, she is! И при ней – огромный черный чемодан на колесиках – что, кстати, вполне по-японски… Она тоже торопится узнать!
Туман совсем рассеялся, и небо теперь светло-голубое, с едва заметными признаками оттенков серого. Поезд спешит, пробираясь сквозь ряды сосен. Ветки почти щекочут стекла вагонов. А у домиков с черепичной крышей погасли огни-фонарики. Дамба прорезает реку от берега к берегу, сдерживая ее поток. Или не дамба, а лишь иллюзия. Здесь может свободно рождаться иллюзия – все поставлено на поток, и я поддалась…
