Записки графа Федора Петровича Толстого - [55]
Что же касается до моральных качеств народа, составляющего эти массы [дворов], то они всегда всюду одинаковы, начиная с императорских дворов и до дворов германских владетельных князей, даже и таких, которые с надменностью выезжая шестеркою в карете из своих дворцов, передними уносными лошадьми стоят на границе другого владетеля. Разумеется, я не включаю в это число придворных государственных людей, отличающихся своими достоинством, и умом, и пользами, принесенными Отечеству — где они есть!
Эти дворы состоят обыкновенно из людей знатных фамилий, избранных не по достоинствам, а по прихоти властелинов или по проискам и интригам, без настоящего образования, ума и сердца, без познаний, необходимых каждому истинно просвещенному человеку, которыми бы повелителям должно бы было себя окружать, тогда как они всегда бывают окружены народом, с наружною только полировкою салонных воспитаний. Вся их наука и познания состоят в уменье искусно льстить, ловко подличать и хитро интриговать. Как себялюбивые эгоисты не любя друг друга, а при встречах дружески пожимая один другому руку, тут же стараются изобрести надежное средство, как бы хорошенько надуть приятеля и очернить его для своей выгоды перед их властелином, надувая и обманывая сообща самого властелина[439].
Петр Александрович жил открытым домом, и потому у него бывали окроме родных и близких приятелей за обедами и на вечерах и посторонние знакомые.
Почти ежедневными посетителями были две сестры Марьи Алексеевны[440] — фрельна София Алексеевна[441] и Лизавета Алексеевна[442] (Лизавета — миниатюрное, довольно интересное существо, от природы доброе, неглупое, но со всеми причудами и странностями всех наших знатных и богатых барышен высших кругов, а особливо приготовляемых ко двору, [вышла] за графа Остермана-Толстого[443]; а Софья — высокая, худощавая, очень дурная лицом, на котором в самых неприятных чертах выражаются душевные ее качества, — она очень капризна и зла. На ней женился меньшой брат из графов Сен-При, перешед из гвардии в камер-юнкеры[444]), Егор Алексеевич[445] и княжна Турхистанова[446], самая короткая приятельница обеих сестриц и любимица Марьи Алексеевны и ее мужа, [не первой уже молодости,] уже порядочно взрослая девушка, очень умная, хитрая, ловкая, веселая и [весьма] занимательная в салонных беседах. Почтенный дядюшка, как мне казалось, очень за ней ухаживал, и она скоро, по его просьбе, была сделана фрельною большого двора. Также окроме тетушек[447] Марьи Алексеевны и других близких родных, как родная сестра Петра Александровича, [бывшая] замужем за генерал-майором Пашковым[448], весьма богатым и также глупым и без малейшего образования человеком, но, как говорят, хорошим конским заводчиком, [фельдмаршал граф Николай Иванович Салтыков, вельможа екатерининского времени, воспитатель императора Павла I и дядя Петра Александровича бывал также у нас, но очень редко, как и супруга его, Наталия Владимировна, которую все при дворе боялись и которая умела приобрести право всех бранить за все, что было делано не по ней.
Не говоря ничего о наружности всех родных и посещавших дом Петра Александровича, я не могу не передать карикатурную фигуру графа Николая Ивановича. Он был невысокого роста, очень сгорблен, худощав и с большим носом, в военном мундире [и] ходил, всегда поддергивая штаны, как будто боялся, что они свалятся, что было очень смешно и карикатурно.
Он был большой ханжа и носил на шее, кроме креста, множество маленьких финифтяных образков и имел во всех карманах своей одежды по нескольку небольших образов разных святых, даже в карманах штанов. Он, впрочем, был человек очень умный и играл большую роль в свое время].
Ездил к ним очень часто камергер князь Александр Николаевич Голицын[449], воспитанный при дворе и только для двора, от природы острого ума, с большою способностию передразнивать и говорить голосами других до того верно, что в другой комнате нельзя [было] не обмануться и не принять его за того, кого он передразнивает. В то время он был прокурором святейшего Синода и нередко подшучивал над черными и белыми клобуками, с которыми заседал, передразнивая и говоря их голосами.
Бывал часто, как домашний, знаменитый наш воин, князь Багратион[450] и граф Виткенштейн[451], которые были очень хорошо расположены ко мне.
[Бывал] граф Остерман-Толстой, очень неглупый человек, но чрезвычайно рассеянный, гордый, напыщенный знатностию и чрезвычайно жестокий со своими крепостными людьми.
Также [бывал] Михайло Алексеевич Обресков[452], об котором я уже говорил, описывая мое житье в Ошмянах, теперь уже генерал-майор, но все [такой же], как был волонтером.
Только по своему родству, будучи неглуп и богат, сделался членом всех модных кругов, в чем и состоит вся его служба отечеству.
[Бывал] генерал Уваров[453], тоже член модных кругов, шеф Кавалергардского полку, порядочно глуп [и необразован], но не так, как Башудский, комендант нашей столицы[454], который кроме фрунтовой для парадов службы ничего не знает и [ничему] не учился.
Бы[ва]л также князь Менщиков[455], прославивший себя в модном свете своими остротами, каламбурами и язвительными насмешками над всеми.
