Записки доктора (1926 – 1929) - [39]
13. XI
«Муж пришёл выпивши. Я и давай его бить! Руки совсем отбила, – так было больно, что пришлось звать скору помощь».
15. ХІ
«Не спали целую ночь. Рядом у квартирантов кутёж был. Молодой барышне кавалер подсыпал чего-то в вино. Говорят, что-то такое, чтобы она сама ему на шею бросилась. Да, должно быть, переложил: она и отравилась. Вызывали скорую помощь. Доктор сказал, хорошо, что она не выпила всю рюмку, а то бы померла».
«Вы подумайте, доктор, какие нынче дети стали… Сын должен был кончить [учебу]. Думала, полегче станет, должность получил, сто рублей жалованья… хоть вздохну немножко. И вдруг получаю письмо: “Мама! Прими сначала валериянки, а потом уж и продолжай читать письмо”. В письме пишет, что женился. Ну и Господь с ним: пусть живёт, как хочет, без матери, а я проживу как-нибудь и одна!»
«Уж какое наше житье, у фабричных (станция Волга)…[94] Муж живёт с двумя: со мной и ещё с другой. Только пьяный ко мне и приходит, так с пьяным только и приходится жить, другой жизни и не знавала».
25. XI
«Ну меня-то ещё туда-сюда выслали, хоть не за что, ну да хоть действительно не люблю советскую власть… А вот мою знакомую сослали, так уж, простите, до того глупо, что и поверить трудно: кроме кошек и собак, как есть ничем не интересуется. Как увидит на улице собачку или кошку бездомную, так и тащит домой. У неё в доме было не меньше 15 животных. Вот и здесь то же самое: только и знает одних собак да кошек».
7. XII
«Он к вам придёт… Поговорите вы с ним ради Христа. Сошёлся с бабой, да хоть бы какая чистая была, а то вся-то грязная, путается со всеми, и мальчишка у неё совсем гнилой… И от неё-то ко мне лезет… “Не опасайся, – говорит, – я секрет знаю от всякой заразы”. Ах, доктор, как тяжело жить!»
10. XII
«В деревне нынче плохо совсем жить. Беднота эта самая донимает. Ничего не делают. Только и занимаются тем, что нюхают, как кто живёт, да что есть, да что делает, да много ли скотины на дворе… А потом и доносят, за это и деньги получают, и ссуды всякие, и хлебом кормят. Так, ничего не делая, и живут, да ещё нас поднимают: мы-де начальство над вами».
«Удивляюсь, что у вас здесь в городе делается. Привела в поликлинику дочку. Доктор по детским болезням нашёл у неё глисты. Прописал лекарство. Посмотрите, говорю доктору, глаза у девочки что-то краснеют. Это, говорит, не по моей специальности – идите к глазному. А я ещё хотела кстати сказать и про насморк… Ничего не поделаешь, пришлось записываться к глазному доктору, насилу записали. Глазной прописал лекарство для глаз. Посмотрите, прошу доктора, кстати нос у дочки. А он и разговаривать не захотел, накричал, говорит, не смейте меня беспокоить не по моей специальности, идите к носовому… А попасть к носовому два дня не могла. Ну уж и порядки! Как же прежде-то доктора-то все болезни лечили, да и не хуже, а ещё лучше нынешних-то специалистов. Чему же учат-то нынче их: одних – только глистов выгонять, других – только одни глаза, третьих – только носы лечить? Ну и выходит, что такой доктор ничего дальше своего носа и не видит. Велик ли ребёнок, а намучаешься с ним хуже большого, пока лечишь!»
13. XII
Девочка 8 лет просит прийти к больной матери. «А что у неё?» – «А у неё после аборта – всё болит!»
14. XII
«Кулаком считают, потому что поросят держу».
Фамилия: Прияткин.
16. ХІІ
Школьный работник. Тяжёлая неврастения. Кроме школьных занятий, привлечён к работе по займу индустриализации, клубная работа, доклады в ВИКе[95], конференции. В последние дни выбрали в комиссию по отобранию церкви под клуб. «Вот и живи так, чтобы и начальству угодить, и чтобы крестьяне были довольны!»
«Сами знаете, какое у нас – пожарников – жалованье? А деньги теребят почём зря… Ребята в школу ходят – купи сапоги, книги, тетрадки… А на службу придёшь – то на клуб подпиши, то в МОПР[96] дай, то на беспризорника, тут тебе индустриализация и ещё пёс её знает что, а жри уж, что останется!»
19. XII
«Молодёжь скоро опомнится… Как только семейством обзаведутся, пить-есть всем надо будет, обувка там, одёвка, так и заревут, да ещё и как!.. Вот тогда и поймут, и вспомнят нас, стариков, что не зря мы говорили: “Нельзя так народу существовать!”»
20. XII
«Как живём? Да как вам сказать… не живём, а прозябаем! Пьянствуем вовсю: пропадай всё, ничего не жалко! Землю нашу отбирают для бедноты этой, самой несчастной, а нам отводят кусты да болота… Избирательных прав лишили… А кто платит налоги, кто поддерживает государство, кто старается и всю жизнь работает – не мы ли?! Теперь пропадай всё! Никто ничего не хочет делать, никому не интересно! В одну неделю этта пропили всем селом не меньше чем на 10 тысяч!»
22. XII
«Расстроилась: муж в тюрьме служит – сказали, что, кто служил в тюрьме при старом режиме, всех к увольнению. А всей и службы-то его только год при старом режиме, но, между прочим, никаких слов не принимают и слушать не хотят!»
«Приехала на лучи, а лучей-то в ту пору не оказалось… говорили, что в отдыхе на сколько-то время».
«Про питание уж лучше не говорить, доктор! С мужем развелась уже шесть месяцев, работы никакой. От мужа ничего не хочу брать, даже не хочу спрашивать, где он… Гордость не позволяет! Лучше умру, но не буду ему обязываться… Тяжело, доктор… Сегодня мороз 20 градусов, а у меня на ногах, как видите, летние ботинки, без галош… Хоть бы дома-то согреться около печечки – так топить-то нечем!»
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.