Записки доктора (1926 – 1929) - [37]

Шрифт
Интервал

Женщина 22 лет (с фарфоровой фабрики). Трое детей. Муж – пьяница. «Жизни не рада, дети не в обиходе, всё из рук валится, а тут муж придёт пьяный, ещё хорошо бы дебоширил только, а то драться зачнёт, мало что не убьёт иной раз… Жизни не рада, ушла бы куда на край света, ничего не жалко… Как подумаю, что всю жизнь так буду мучиться – к петле тянет!»

«Муж у меня больно слаб… всё-то озорует. Поозоровал на своём веку: немного живого чего осталось!»

«Аппетиту нету, да и раныпе-то я был такой “морной”»[88].


13. IX

«Не жизнь, а жестянка: никак не могу устроиться!»

«Придёт муж с работы – зовёт с собой прогуляться. А куда я от ребят уйду! Уйдет один, а мне думается… Всё одна да одна. Уйдёт вечером в сад или в клуб: уложу ребят и тоже пойду туда, а он сердится: за мной, говорит, глядеть пришла… уходи домой! Приду, когда мне будет угодно, хоть всю ночь прогуляю – тебе дела нет!»


15. IX

Мальчик 4 лет. Жар, боли в животе, понос.

«Ты чего-нибудь наелся?» – «Ничего не наелся!» -

«Яблоки ел?» – «Не ел». – «Грибы ел?» -

«Ничего, говорю, не ел». – «Может, репу, горох ел?» -

«Да ничего не ел – вино только пил!..»

Сторожиха в школе. Муж умер месяца три тому назад от рака желудка. Шесть человек детей. Неожиданно уволила заведующая школой от должности «по нетрудоспособности». «Девка старая – коммунистка! – что ей думать: куда я денусь с ребятами?! Кабы в Бога-то верили – не выгнала бы с детьми на улицу!»


22. IX

Работница на спичечной фабрике. «В неделю раз едим суп. А на детей-то поглядели бы: прямо ветром качает! Раньше здоровье-то было получше – зарабатывали побольше, до 40 рублей в месяц – ну и пища была получше. А теперь сил нет – еле-еле до 28 руб. выгоняю. От такой жизни, как теперь, рехнуться недолго… Ребята есть просят, а ничего-то не стряпано и не топлено… А тут ещё отдышаться не можешь с работы-то нашей: в роту-то словно всё серой забито… Есть и муж – да толку-то в нём нет: зимогорит… Уж только и молю Бога, чтобы плюхнулся где пьяный, да околел бы…»


2. Х

«Я так о нашем народе понимаю: скажи ему, что, мол, декрет вышел: всем отправляться на Сенную площадь к 9 часам утра, а зачем – там скажут, – и, сделайте милость, все пойдут. Придут на площадь, а там и объявят: вот, граждане, вышел декрет, чтобы вас сегодня всех перепороть… становись в очередь, мужики здесь, бабы там, снимай штаны, поднимай юбки! И – что вы скажете? – никто не уйдёт, так всех по очереди и выпорют…»


6. X

Мать привела дочку 12 лет, ученицу, заболевшую, по-видимому, гриппом: «Посмотри-ка, батюшка доктор, что с девчонкой-то сделали… в экую-то слякоть, да грязь-то погнали в экскурсию. Вот уж ума-то у начальства ни эстолько вот нет! Да ещё хоть смотреть-то бы было на что, а то на завод “Металлист”: подумаешь! Самый-то никудышный, говённый заводишка, и смотреть-то там как есть нечего. А грязи-то по колено! Пришла домой-то, а в башмаках-то полно грязи, подол мокрёхонек… а теперь вот лечите, пожалуйста…»

«Писали этта самому царю-то ихнему, Рыкову-то: и насчёт хлеба, и насчёт утеснения всякого, и телеграмму посылали: никакого ответу! – потому и отвечать-то как есть нечего!»


9. Х

«Работаю в базе госторга…» – «Что же это за база такая?» – «Да попросту говоря, на тряпке сидим, тряпку разбираем!»

«Муж-то мой был, прежний-то, – разве этому, прости Господи, паршивцу, чета… Ангел, можно сказать, небесный… Как посравнишь, так плюнуть и хочется на погань-то эту, мужевьёв-то советских!»

«Развели с мужем-то, а квартиры-то отдельной не дали. Так в одной комнате и живём вот уж два месяца… Как ночь, так и пьянка… наведёт приятелей да девиц… Куда деваться: так, почитай, каждую ночь и мёрзну на дворе. И жаловаться некому – потому весь дом – пьяница на пьянице, и бабы как есть все табак нюхают…»


12. X

«Была я у вас весной: да как побывала у вас – словно бы от сна пробудилась…»


22. Х

Девочка 10 лет. Тощая, бледная, под глазами тёмные полукружия. Живущий в одном доме парень 18 лет пытался её изнасиловать несколько раз. Не удавалось: отбивали соседи. Наконец удалось… Судебный эксперт установил факт растления. Парень сидит сейчас в тюрьме до суда. Теперь другая беда. Другой мальчишка из этого же дома, 15 лет, стал преследовать девочку. Теперь мать хлопочет перед комхозом, чтобы ей дали другую квартиру, так как она не знает, как уберечь дочку от насильников.


23. Х

За последний месяц ежедневно обращаются ко мне больные с просьбами о рецептах на муку, манную крупу и рис: «Хлеб, что выдают – есть невозможно: кислый, клейкий, в рот не лезет, а как поешь – весь живот изрежет». «Молока покупать не на што, а чем без молока кормить ребят: никаких круп не дают». «Уж вы вместо лекарства-то напишите, сделайте милость, рецептик на мучку беленькую, а если можно, то и на манную крупу: все и болезни-то наши от голода, как бы ели хорошо, и к докторам бы не ходили, не беспокоили бы их». «Уж вы мне скажите, доктор, откровенно: стоит принимать лекарства, когда пищи нету?» «Всё предусмотрено начальством нашим: как от болезней оберегаться, что полезно, что вредно, физкультура всякая на стенах развешена, до всего в уме дошли, дошли, что и Бога-то нету… уж так всё распрекрасно, что и умирать не надо. А вот, как есть-то нечего, кому скажешь без Бога-то: хлеб наш насущный даждь нам днесь? Не Михаилу ли Иванычу с Алексеем Иванычем: попробуй сунься!


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.