Записки доктора (1926 – 1929) - [35]
Цветущий юноша из духовной семьи, комсомолец, избач… Несомненно, в своей ячейке передовой общественный работник, «активист» – как их называют. Не секрет, что в среде этой молодёжи усиленно интересуются вопросами пола. Собрания, конференции, доклады, дискуссии, «проработки» различных тем общественного и политического порядка – это всё формальная, трескучая, «для публики» сторона дела. Внутри, для себя, – пол, пол и пол. В самом опасном возрасте, когда пол и так прёт со всех сторон, мучает тело, поднимает из тёмных душевных глубин донную грязь, – молодая душа человеческая оставлена на добычу животной стихии… «Без черёмухи»[83] тускнеет чистое зеркало души, покрывается тиной… Для этой молодёжи в волшебную майскую ночь под серебряным блеском месяца не дремлет тихий пруд, не отражаются в нём кусты и деревья, не смотрится старый усадебный дом, не поёт соловей, не открывается окно в доме и не смотрит из него прозрачно-белое девичье лицо с большими чёрными очами… Не сидит на берегу Левко и не поёт, и не играет на бандуре…
Ходит по земле Кто-то огромный, чёрный, бесформенно-ужасный, и под его ногами исчезает молодая зелень полей и лугов, блекнут и вянут цветы, от его тени холод тянется по земле, гаснут небесные цветы, печаль одевает всё живое в серый, жуткий наряд… Ходит… и, оборачиваясь, скалит зубы… За ним тянется мёртвое болото, над болотом стелется туман, гнилой смрад, слышны всплески воды, хлюпает грязь, какая-то возня, визг, смех, плач… Ходит Он… и довольно хрюкает…
15. VIII
«Рожь зелёная. Хлеба нет. Сено всё погноили: трети нет против прошлого года. На полях грязь. Во многих деревнях озимое не хотят сеять. Прежде успевали засеять до Успеньева дня, а нынче первый Спас прошёл, а у нас ещё и жнитва не начинали. Не знаем – как жить будем!»
18. VIII
«Как себя хорошо чувствовала после вашего лечения! Прямо все обращали внимание. А теперь от расстройства всё прахом пошло… Сын объявил, что женится… Куда ни шло, если бы невеста-то была какая-нибудь путёвая, а то – просто шляющая девка… В приюте ребёнок, да ещё два аборта сделала. И на что польстился – как есть не понимаем! Отец цельную неделю плакал…»
22. VIII
«Как можно хорошо жить, господин доктор?! В прошлое время у мине всё было, что надо при моей болезни: и компот, и яблоки, и всякие фрукты. Всё у мине было, что хочу, господин доктор. Раз господин доктор приказали: не есть того-другого, а есть только фрукты – пажалуйста, раз для здоровья нужно, пажалуйста… А теперь, господин доктор, разве я знаю, что такое компот, яблочки, виноград? Ничего я не знаю… В прежнее время я пила Боржом, Сентуки – чтобы не поднимался мой живот… А типерь – посмотрите, господин доктор, какой у мине живот!.. И что ж я поделаю, господин доктор, когда ничего нет и я не знаю, на что купить?! Я знаю, что мине нужны ванны – а скажите, господин доктор, могу я делать ванны, когда у нас такая квартира, что, извините за выражение, только горшок ночной ещё поставить можно – и то тесно!.. Ну скажите, господин доктор, по совести – можно так жить? Ну так я вам скажу – совсем, совсем невозможно так жить!.. Вот я как вам скажу, господин доктор, и вы уж поверьте мне – честной еврейской женщине, господин доктор!»
«Пришла домой – дочка говорит: “Папа гулял два дня, прогулял десять рублей!” Как меня всю затрясёт, как затрясёт, зуб на зуб не попадает: у-у-у-у! Вот ведь какая нервная стала от нонешняго житья!»
«Уж не знаю: говорить ли?.. На старости-то лет такую болезнь получила, в таком-то месте, что сказать совестно… Не оттого ли, думаю, что этта за вениками ходила да на холодной земле и посидела – задницу-то, наверно, и настудила? Не иначе как от этого. Больше ума не приложу – отчего могло эко-то приключиться. Недели уж четыре болит: думаю, как я пойду, да батюшки, срам-то какой, да батюшки, совестно-то как!!»
24. VIII
«Он учится, и я учусь. Условились, что через год женимся. Теперь год прошёл, и он требует, чтобы я сходила к доктору и представила ему бумагу о своей невинности… В противном случае он не считает возможным жениться на мне… Я согласилась… Он, конечно, вправе этого требовать… Но как-то неприятно и гадко, чувствую в этом что-то оскорбительное: я же ему доверяла, мне и в голову не приходило ставить ему какие-то условия… Сказала ему так, а он ответил: “Мало ли что с тобой могло случиться! Хочу быть твёрдо уверенным!..”»
«Очень хорошо, честно вдовею: живу у отца с матерью».
26. VIII
«Уж так неудачно вышла замуж: его нахвалили, жить было нечем, мать померла… Теперь и похлёбку-то не каждый день едим – что-что, муж есть. Да и муж-то: не пьёт месяца три, а потом и запьёт месяца на два. Человек мастеровой: если денег нет, займёт у товарищей, а то и так напоят, а то пропьёт и с себя что-нибудь… В последний раз, извините за выражение, последние кальсоны с себя пропил».
«У нас в деревню доктор приезжал, еврей заграничный, и вот что мне сказал: “Если будешь есть плохую пищу – обязательно умрёшь!”»
28. VIII
По мосткам с пристани городского перевоза идёт женщина-крестьянка с мальчиком лет 13-У мостков причален плот. На дощечке надпись: «За полосканье белья две копейки с корзины». Женщина, обращаясь к мальчику, говорит: «Это за тряпки-то да за мешки-то наши… выполоскать-то их мы и без вашего плота сумеем! А вот хлебца-то дала бы советская власть крестьянам – это было бы лучше!»
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.