Записки доктора (1926 – 1929) - [18]
24. Х
Мать так и не была на похоронах, так и не взглянула на него в первый и последний раз. Чужие люди сделали всё, что нужно.
Фамилия: Разбежкин.
«Помидорные порошки» (пирамидон); мазь «зебра» (Hebra[52]).
На приёме у доктора в амбулатории.
«Сколько тебе лет, бабка»?» – «Семьдесят, батюшко: много уж годков-то!» – «Ну так зачем пришла? Не лечиться тебе нужно – пора костям на место!» – «Сама знаю, батюшко, что пора, давно пора: да что поделаешь, коли Бог смерти не даёт! Вот и пришла, кормилец, к тебе: дай-ко ты мне какого ни на есть лекарства, чтобы поскорей умереть – самой-то не хватает духу удавиться или отравиться…» – «Ишь чего захотела, старая, – охота мне за тебя под суд идти?!»
«Вот, кормилец, беда-то какая: в пенсии отказывают! Стажу, говорят, не хватает: всё хватало, а теперь, вишь, не хватает! А жить-то нужно… Ни попить, ни поесть – как есть ничего нету… Вот и живи как хошь! Стажу нет – так и помирать, значит! Справедливо это?!»
«Не знаю, чем отблагодарить-то вас?! Думаю, думаю – ничего не придумаю! Просто мучит меня это дело… Ничего не надо?! Да как же это? Помолиться, говорите, за вас?.. Да с превеликим моим удовольствием!.. А сколько поклончиков-то положить? Может быть, день и ночь молиться надо: трудненько будет! А ничего не поделаешь: если прикажете – так и буду молиться! Что другое, а уж мы этот порядочек знаем – не нонешний народ!»
Моя поездка в Ленинград 4.ХІ-8.ХІ 1926 года
После того как я пробыл несколько дней в обществе нашей молодёжи, мне захотелось всем им сказать: «Милые, друзья мои! Как мне хочется всех вас видеть счастливыми…» Но в том-то и горе, наше общее горе, что никто не знает: где моё счастье и в чём оно?! Кажется, как будто вот, вот… а подойдёшь поближе, вплотную: даже страшно и стыдно становится, как оно не похоже на то, чем казалось… В вашем возрасте высшее счастье на земле – любовь к человеку противоположного пола. В мечтах об этой любви, в стремлении как можно скорее достичь этой вершины личного счастья на земле – весь смысл дальнейшей жизни: душа, как музыка, все отдельные струны непрерывными волнами звуков несутся к одному центру, чтоб слиться в общую гармонию победного гимна божественной силы и красоты… И почти всегда взлёт на недосягаемые высоты сразу же кончается быстрым падением. Чем чище, красивее, чем могучее песня торжествующей любви, тем круче, гибельнее падение. Красота, любовь, счастье – это всё было только «видением», сном… А значит: «Боже мой! Как холодно, как неуютно в твоём мире…»
И мне кажется теперь, – и это особенно следует отметить, так как я сам в своей личной жизни больше «видел», чем «знал», – что настоящее счастье, для которого стоит жить, то, которое даёт возможность «тихо» жить, состоит прежде всего и главным образом в том, чтобы «не создавать себе кумира» на земле.
Нужно уметь жить относительно счастливо. А это то же, что вести безубыточное хуторское хозяйство: всем интересоваться, всем заниматься – не повезёт в одном, поправить можно другим, третьим.
Немножко скучновато, скажут даже «пошловато…». Но с «кумиром» непременно рискуешь оказаться у разбитого корыта… Я не против иного «кумира», не против того, что откуда-то издалёка вторгается в нашу душу и как бы прирастает к нашему сердцу… Но ведь это «святыня», которую нельзя «сотворить»! Её можно только принять и, если примешь, бережно хранить, как средство, как орудие для неустанного труда любви… То же слово, но какая разница от слова «любовь» в кавычках! Обладать этой святыней не всем доступно, но только «избранным» – ибо даётся только подвигом, мучительно трудным путем. И оно несёт в себе и великую радость… и великую скорбь… И это понятно, ибо без борьбы этих двух противоположностей очерствело бы и засохло сердце человеческое.
«Не моя воля, а твоя да будет» – в этом и смысл жизни, и её несказанная радость, и её покой… И в то же время все, кому: «Боже мой, как холодно в твоём мире», – самые любимые, самые милые и дорогие для иного мира, самые ценные и нужные для здешнего.
Чем больше таких, не познавших личного «счастья» людей, этих бездомных странников на земле, душевно одиноких – тем ближе к нам небо. Без этих случайных, редких гостей (оттого и холодно им, что они чужие, нездешние) бесконечно сиротливо было бы на земле. От них тепло и светло всем…
(стихотворение Коли Лебедева[53]).
Мне хотелось бы, чтобы дети мои и все их знакомые мне друзья и товарищи не очень стремились к личному «счастью», боролись бы и не сдавались бы без боя, когда это «счастье» влечёт и манит. Почти нет человека, которому такое счастье не казалось бы в известное время всем, для чего только и стоит жить!
И как легко достаётся оно почти всем, без борьбы, без думы! Как общий закон, как правило. А в действительной жизни поистине «счастливых» людей почти нет, если же и бывают, то как исключение из общего правила. До того удивительно это и странно, что стоит над этим подумать…
В книге, написанной непосредственными участниками и руководителями освободительного движения в Сальвадоре, рассказывается о героической борьбе сальвадорских патриотов против антинародной террористической диктатуры (1960-1970-е годы).
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.