Записки доброго стоматолога (книга вторая) - [10]

— А зачем вы туда пошли? Вы же у нас сначала лечились.

— Ну так там почти вдвое дешевле, чем у вас!

— А о качестве вы не думали в тот момент? Цена вас не насторожила?

— Но ведь у них на сайте написано: «У нас работают лучшие в городе врачи, прошедшие стажировку в клиниках Европы».

Нет комментариев. Цензурных, по крайней мере. Осторожно спрашиваю:

— А что же вы хотели, чтобы там было написано? У нас работают худшие врачи в городе, не ходите к нам?

Ответ добил окончательно, наповал:

— Не, ну а зачем им позволяют тогда такое писать? Я ведь им столько денег заплатил и теперь чего, все переделывать?!

И чувствуете, к чему это он? Да к тому, что виноват как бы уже не этот, простите за выражение, недоумок, а как минимум Владимир Владимирович Путин, ведь это именно он, как известно, довел страну до того, что любая подзаборная клиника может на своем собственном сайте в Интернете писать о себе все, что угодно, и даже может не ругать себя последними словами!

Людей, способных адекватно оценивать ситуацию, задавать правильные вопросы и делать правильные выводы, становится все меньше. Зато менеджеров, знающих как «правильно развести лоха на бабки», хоть отбавляй. Наверное именно потому курсы по повышению уровня продаж в стоматологии сейчас обгоняют по количеству качество обучения самой стоматологии. Зачем учиться работать, когда легче научиться продавать?!

Так что если вы открыли клинику только для извлечения прибыли, то все вышеперечисленные способы снижения издержек как раз для вас! Могу еще даже добавить много-много разных способов, типа покупать материалы с истекающим или уже истекшим сроком годности (сроки, как правило, сильно занижены, так что пару-тройку месяцев вполне еще можно поработать, а денег наэкономить немеряно). Опять же, если Роспотребнадзор во время проверки за руку не схватит (а они крайне редко хватают за руку именно того, кого надо), то доказать потом, какой срок был у материала, невозможно. Можно делать «пирог», снизу класть дешевый отечественный материал, а сверху тонкий слой дорогого для красоты. Да много чего еще можно делать, если у тебя главная цель — извлечение прибыли, а других целей и вовсе нет. Беда в том, что у меня как у врача, генерального директора, владельца клиники и просто человека, считающего себя порядочным, все эти способы вызывают резкий негатив, отторжение и неприятие. Я хочу гордиться клиникой, которую создал. Я хочу, чтобы мои пациенты знали, что их не обманут, не одурачат и им не нанесут вреда в клинике, которую я создал. Я не хочу чувствовать себя подлецом, готовым за деньги творить что угодно. Я хочу спокойно спать, зная, что не только перед другими, но даже перед своей совестью я не должен ни в чем оправдываться. Если у вас тоже есть какие-то такие глупые обязательства перед своей совестью, своими пациентами и вы готовы по каким-то странным и непонятным для большинства причинам отказаться от достаточно большой доли прибыли, то вышеописанные «способы сравнительно честного отъема денег у населения» не для вас. А потому я могу второй год не ездить в отпуск, но не могу выдавать одну пару перчаток врачам на весь день. Я могу купить себе не такую дорогую машину, как хотел, но не могу купить и использовать дешевые отечественные, либо просроченные импортные материалы.

По идее репутация всегда потом должна отбиться, но по факту это бывает далеко не всегда. По той же идее добро должно торжествовать, а негодяй должен получить по заслугам, но это все реже происходит не только в жизни, но даже в кино.

В результате я прихожу к странному и даже несколько грустному выводу. Если мы хотим сохранить клинику, коллектив и качество работы, то мы даже в кризис не можем особенно ничего менять в работе клиники, кроме уменьшения прибыли владельцев, отмены корпоративов и премий на праздники. Потому что любое более серьезное изменение обязательно скажется на качестве работы, удовлетворенности сотрудников и, как следствие, удовлетворенности пациентов. Получается, что единственный выход это искать средства на рекламу, попробовать достучаться до пациентов и убедить их в том, что именно здесь их не обманут. А потом ждать лучших времен и надеяться, что вложенные средства себя окупят. Получится это или нет, это уже жизнь покажет.

Часть II.

Глава 1. Двойной облом

Дело было в одном южном отеле. Каком, неважно, да и уже не выяснить никак. Вошел я в холл этого отеля. Только прилетел из дождливого Питера, а потому был, как дурак, в куртке, джинсах, а в руках какой-то рюкзак и почему-то мой любимый фотоаппарат Nikon D-800 без кофра, только с ремнем. И вот подхожу я к стеклянному эркеру, у которого стоит стол, а на столе, в виде бесплатного комплимента прибывшим туристам, стоят маленькие корзинки с фруктами, готовыми к употреблению. Гранаты уже разделены на аккуратные пирамидки, виноград вымыт и отделен от веточек, какие-то экзотические фрукты заботливо нарезаны и каждый обернут в тонкую пергаментную бумагу цвета слоновой кости. Из окна льется яркий солнечный свет, который, проходя сквозь пергамент, как бы подсвечивает фрукты изнутри. Зерна граната просто огромные, таких у нас в Питере и не найдешь, светятся красивым рубиновым цветом. Виноградины, пронизанные лучами солнца, напоминают малахитовые ягоды. Желтые экзотические фрукты переливаются самыми разными оттенками шафрана. И все это лежит в таких искусно сплетенных ажурных корзиночках, что сразу понимаешь — вот оно, истинное сочетание природной красоты с умелыми руками. Какое первое желание может возникнуть у человека, который увидел такую красоту, да еще и бесплатно? Схватить и сожрать! Нет, слюна у меня, конечно, выделилась, но первое желание человека, у которого в руках фотоаппарат Nikon, конечно же, навести на это объектив и сделать кучу таких невообразимых фоток, чтобы потом с гордостью показывать коллегам, а они будут цокать языками, восхищаться и сетовать, что в Питере такой яркой природной красоты и буйства красок не бывает. И я начинаю суетиться, искать место, куда сложить вещи, чтобы освободить руки, найти хороший ракурс и снимать против солнца, но так, чтобы на фотографии было хоть что-то видно. И тут замечаю, что в углу стоит парочка сирийских беженцев и внимательно смотрит на мой фотоаппарат и рюкзак, явно прикидывая, сколько еще объективов от этого аппарата у меня в рюкзаке поместилось. Всякий знает, что в большинстве не очень богатых стран путешествовать с такими дорогими фотоаппаратами опасно для жизни, ибо стоимость этого фотоаппарата может превышать годовой доход местной семьи из десяти человек. Многие даже ремень, на котором гордо написана марка фотоаппарата, меняют на обычный черный безо всяких надписей, чтобы не привлекать внимание, ибо марка фотоаппарата опытному глазу сразу выдает и его стоимость. В принципе, эти сирийские беженцы могли оказаться равно как пакистанскими студентами, так и боливийскими повстанцами, кто их там разберет, загорелых в белых шароварах, но раз запала такая мысль в голову, что они смотрят на мой фотоаппарат и вещи не просто так, то нужно держать ухо востро. И стал я озираться и искать безопасное место, куда можно было бы отойти со своей корзинкой, положить вещи и пофотографировать вдоволь, не держа рюкзак под мышкой, поминутно оглядываясь, не подкрался ли ко мне кто-то в белом. В одном углу было темно, в другом толпа народа и многие тоже в белых штанах, в третьем нет ни стола, на который можно поставить корзинку, ни стула, на который присесть. В общем, стою я весь в задумчивости, озираю окрестности, а потом оборачиваюсь обратно к столу с корзинками, а корзинок-то уже и нет ни одной. Только какая-то тетка раскладывает на столе рекламные буклеты, а корзинки едут в маленькой тележке обратно на кухню и уже даже сворачивают за угол в темный коридор. И только одна мысль в голове — да ё-мое, да как же это, мать-перемать и все такое прочее?!