Записки Черного охотника - [57]

Кое-кто потом говорил, что видел удаляющийся вдоль по просеке огромный темный силуэт, — другие не узрели ничего, и утверждали, что все это их товарищам примерещилось в темноте с пьяных глаз. Сам Глэдстон никакого убегавшего существа не заметил. Но не отрицал, что увидеть его было можно — вечером пошел снег, первый в этом году, ночь стояла лунная и звездная — первые протиснувшиеся наружу вполне могли разглядеть на белом фоне нечто. Скорее всего, что-то там действительно бежало, — поскольку утром на покрывавшем просеку свежем снегу обнаружилась цепочка крупных следов.

Но насколько же разнились свидетельства якобы очевидцев!

Один из них — высокий мужчина с висячими усами — даже пытался убедить нас с Кеннеди, что сумел разглядеть у существа два козлиных рога на голове и длинный хвост. Более того, свидетель утверждал, что ночной гость не исчез среди деревьев — но взмыл в воздух и словно бы в нем растворился… У меня усач не вызывал доверия — и не только вследствие явной фантастичности своего рассказа.

Дело в том, что общаясь с нами при посредничестве Глэдстона, лесоруб не переставал откусывать от огромного бутерброда, украшенного куском соленого сала толщиной не менее полудюйма! Самоубийца… Если сосуды его мозга регулярно получают такие дозы холестерина, то удивляться подобным видениям не приходится…

Прочие показания оказались менее бредовые, но совершенно разнились в деталях. Пятеро или шестеро рабочих, якобы видевших существо, сходились лишь в одном: оно было очень велико. Гораздо выше даже очень рослого человека.

Завершив опрос свидетелей, мы решили осмотреть улики. И были шокированы. Их не осталось! К обеду первый снег растаял, следы исчезли, — никто их опять не зафиксировал.

— Чем была приперта дверь? — спросил Кеннеди.

— Здоровенной кучей — извините, доктор Блэкмор — но самого банального дерьма. Похоже, у Мистера Большая Нога был многонедельный запор — и облегчился он аккурат под нашей дверью.

— Где она? Куча? — жадно спросила я. Это было уже кое-что, способное подтвердить или опровергнуть слова Фрумкина о фальсификаторах.

— Как где? — удивился Глэдстон. — Скинули в выгребную яму. Не нюхать же эту пакость…

Прогулка к выгребной яме не принесла ничего, кроме ущерба обонянию. Отходы жизнедеятельности реликтового гоминида отличить от аналогичных продуктов гоминидов вполне современных было уже невозможно…

— Подождите, подождите! — вспомнил вдруг Глэдстон. — Кое-что ведь осталось! Пойдемте, покажу, где он безобразничал…

Мы обошли склад и увидели — его задняя стена из гофрированного алюминия была покрыта многочисленными глубокими вмятинами. Кеннеди приложил к одной из них кулак, покачал головой.

— Разве что торцом бревна, с разбегу, — предположил он.

— Нет, Кеннеди, — возразила я, — тогда тонкий алюминиевый лист не просто бы прогнулся, а кое-где бы лопнул… Били чем-то не слишком жестким…

— Обмотали бревно тряпками, — буркнул он.

…Потом мы втроем отправились в лес. Туда примерно, куда удалилось нечто. Куда, по словам Глэдстона, уходила цепочка следов. Два часа бродили между высоченными, подпирающими небо соснами. Влажный мох мягко пружинил под ногами. Нигде ни следочка — ни бигфута, ни человека… Я представила, что будет твориться здесь, за обочиной будущей дороги, — когда вдоль нее выстроятся обещанные Фрумкиным мотели и закусочные, кемпинги и заправки… Стало тоскливо.

— Интересно, — сказал Кеннеди, — почему оно бросилось именно сюда? Совсем рядом — густой ельник с не менее густым подлеском. Животное, желающее укрыться, сбить со следа, скорее направилось бы туда…

Мы с Глэдстоном молча пожали плечами. Действительно, когда от сосны до сосны полтора десятка ярдов, и никакого подлеска — запутать след трудновато.

— Может, в той стороне у него логово? — продолжал Кеннеди свои попытки постигнуть тайны зоопсихологии. Но желания углубиться в лес по указанному направлению не выказал.

Глэдстона волновали другие проблемы:

— Скажите, у вас есть оружие?

Мы с Кеннеди синхронными движениями извлекли и убрали пистолеты.

— Не знаю только, поможет ли девятимиллиметровая пуля против паренька, что так разукрасил вам стену склада, — с сомнением сказал мой коллега. — Сорок пятый калибр был бы надежнее…

— Да при чем тут это! — досадливо отмахнулся Глэдстон. — Вы заметили, какими глазами ребята поглядывали на доктора Блэкмор? Вы прилично стреляете?

Кеннеди, никогда не упускающий случая выступить на публику, снова выдернул «Зауэр» — бах! бах! бах! — очень быстро выстрелил в ствол сосны, растущей в полутора десятках шагов. Мы подошли, посмотрели — отверстия от трех пуль слились в неровную дыру.

(Хвастун! Между прочим, если не принимать в расчет всякие громоздкие и не приличествующие женщине вещи: автоматические винтовки с подствольниками, минометы и зенитно-ракетные комплексы, — то стреляю я не хуже Кеннеди. Но по пустякам это не демонстрирую. Не люблю потом чистить оружие.)

— Подходяще, — скупо похвалил Глэдстон. — Мой совет: как-нибудь ненавязчиво продемонстрируйте эту игрушку и умение владеть ею ребятам.

…Смеркалось, когда мы покинули лес. И — с неба вновь посыпался снег. Зима здесь наступала рано… Удачно — если кто-то ночью наведается к лагерю, то у нас будет что-то посущественней показаний, выуженных из мозгов, отравленных алкоголем и холестерином.