Записки Черного охотника - [59]

.

Дело в том, что на улице насекомые уже не летали — холодно. Но одна огромная, жирная и наглая муха нашла себе приют в столовой. Жужжа, она болталась по помещению — и навязчиво пыталась присоединиться к какой-либо из кучек жующих, пьющих и искоса поглядывающих на нас мужчин. То норовила сесть на бутерброд, то заглянуть в стакан… Лесорубы муху в компанию не пускали — лениво от нее отмахивались. Обиженная муха надулась и уселась на стену у самого потолка.

— Что за антисанитарию вы тут развели, господа?! — на весь клуб спросила я, доставая «Зауэр» и показывая на насекомое отряда двукрылых. — Разве вы не знаете, сколько болезней разносят мухи?!

Глэдстон перевел — так же громко. Разговоры смолкли. Все с любопытством поглядывали на муху, на меня и на пистолет в моей руке. Промахнуться было нельзя…

И я попала!

Муха исчезла. На ее месте красовалось круглое красивое отверстие диаметром девять миллиметров.

Триумф был полный! Немедленно мы все трое — на Кеннеди и Глэдстона тоже упали лучи моей славы — оказались в плотном людском кольце, повлекшем нас к импровизированной стойке. Я почувствовала благожелательное и восхищенное внимание этих людей. Причем в какой-то момент почувствовала вполне в физическом смысле — сзади, чуть пониже спины.

Круто развернувшись, я резко заявила двухметровому лесорубу:

— Мистер! На вас только что села муха! Прямо на переносицу! — И я демонстративно потянулась к карману, в который убрала свой «Зиг-Зауэр».

Глэдстон торопливо перевел, но, по-моему, детина понял все и без перевода. Сделал неловкий шаг назад, второй… Его коллеги захохотали. Рядом оказался Панасенко, поднес к носу парня кулак. Рявкнул что-то. И еще что-то. Обвел взглядом всю честную компанию. Я вопросительно посмотрела на Глэдстона.

— Непереводимо, — пожал плечами он.

В руках лесорубов — и у нас с Кеннеди тоже — оказались наполненные стаканы. Панасенко произнес короткий тост.

— За знакомство! — перевел Глэдстон.

По счастью, прежде чем поднести ко рту прозрачную жидкость, я к ней принюхалась. Судя по запаху, это был чистый медицинский спирт. Я аккуратно обмакнула в жидкость губы — их тут же защипало.

Черт возьми! Эти растяпы забыли развести подарок Скруджа! Я хотела крикнуть, предупредить их о страшной ошибке… Поздно. Стаканы уже опустели… Первая реакция наступила мгновенно — Кеннеди, согнувшись пополам, надрывно кашлял. Черт! Где у них тут аптечка?! Я с ужасом поняла, что оказалась в кошмарной ситуации, что мне сейчас придется в одиночку спасать полсотни мужчин… Пищеводы и желудки у них уже сожжены, очень скоро наступит перенасыщение крови алкоголем, кома, смерть… Что делать???!!!

К величайшему моему удивлению, потенциальные покойники никаких признаков отравления не выказывали. Бодро жевали бутерброды с холестерином. Даже Кеннеди, сделавший лишь один глоток, с трудом прокашлялся. Вот оно что… Разыграли. Незаметно налили чистый спирт только нам…

— Разрешите, — я взяла стакан из рук Глэдстона, отпившего от своей порции меньше трети. Странно… В его стакане тоже был неразведенный спирт, а уж лесоруб-социолог должен был знать все эти приколы. Я потянулась к огромной бутыли, из которой у нас на глазах наливали всем присутствующим. Спирт… Ничего не понимаю…

— Эти люди чуть по-другому устроены, — пояснил Глэдстон. — Физиология хомо сапиенсов, знаете ли, весьма пластична и меняется в зависимости от места проживания. Маленький пример: эскимосы, питающиеся исключительно рыбой и мясом, и вьетнамцы, потребляющие в основном растительную пищу, относятся к одной и той же монголоидной расе. Но кишечник среднестатистического вьетнамца значительно длиннее, чем кишечник эскимоса! Научный факт! Или вспомните пример из античности — Митридата Понтийского и его историю с ядами[2]…

Меж тем современные последователи Митридата продолжали поглощать летальные для простых смертных дозы этилового спирта. И — с помощью Глэдстона — по очереди выражали восхищение твердостью моей руки. Затем поинтересовались днем моего рождения. Названная дата отчего-то привела их в бурный восторг. Хотя по гороскопу я отнюдь не Стрелец, но Рыба. Немедленно я получила подарки — на три с лишним месяца раньше. Новенькую огромную тельняшку (при желании я смогла бы использовать ее в качестве купального халата) и ремень с рельефным изображением пятиконечной звезды на латунной бляхе.

Кеннеди, оказавшийся в тени моей славы, поглядывал по сторонам. Но мух, как на зло, вокруг больше не было. Но случай поставить себя моему коллеге все-таки подвернулся. Спустя полчаса — когда повеселевшая компания устроила турнир по дартсу. Мишенью служил портрет Фрумкина — намалеванный очень грубо, но характерный нос и шея дистрофика не позволяли усомниться, кто служил художнику оригиналом. Похоже, заслуженная экс-нормировщиком ненависть лесорубов со временем не ослабла…

Правила были просты. Судья очень быстро выкрикивал названия отдельных черт лица м-ра Фрумкина, а участник состязания почти столь же быстро отправлял в цель дротики. Учитывалось как затраченное время, так и точность попаданий. Набранные очки записывались мелом прямо на стене. Приз — пятилитровая канистра спирта — стоял на стойке и поджидал достойнейшего…