Записки бродячего врача - [71]
Вопль, подобный описанному, если не по децибелам, то по накалу страсти, я услышал вчера утром, входя в блок интенсивной терапии. Там последние четыре дня в палате номер восемь лежал молодой человек лет тридцати с дыхательной недостаточностью и весом под двести килограмм. Ожиревший, с ужасной короткой шеей и маленьким детским ртом. Когда анестезиологов мучают ночные кошмары, им снятся именно такие пациенты: с такой шеей и таким ртом.
При поступлении в госпиталь он перестал дышать, и его интубировали в операционной, где хирурги уже стояли со скальпелями наизготовку на случай, если не удастся ввести трубку в трахею. Но удалось. Он полежал на механической вентиляции дня три, потом ухитрился вытащить трубку из горла, но дыхание к этому времени улучшилось, и следующие двадцать четыре часа его держали на специальной маске, через которую гнали кислород под довольно большим давлением.
Сегодня утром он очнулся окончательно, обнаружил, что его роскошная борода лопатой пострижена с боков (чтобы маска была герметична), и пришел в неописуемую ярость. Когда я подходил к палате, он уже около часа вопил на свою медсестру, а остальные медсестры стояли снаружи и рекомендовали внутрь не заходить. Но деваться было некуда, я вошел и следующие минут семь молча выслушивал то, что пациент имел мне сказать.
Выяснилось, что борода выращивалась любовно четыре года, и как теперь жить дальше? При этом молодой человек размахивал свисающей с подбородка нетронутой частью бороды, ужасно напоминающей облезлый лисий хвост, что только усугубляло трагизм ситуации в глазах несчастливого обладателя этого хвоста.
На восьмой минуте мне удалось вставить словечко, и еще минут пятнадцать тихих уговоров все-таки позволили предотвратить кровопролитие.
Нет, действительно есть нечто мистическое в связи мужчины со своей растительностью. Бойтесь, бойтесь Далил, вооруженных ножницами…
Расплата
Вот бывает – поступает пациент, чувствует себя плохо, я его осматриваю и назначаю двадцать тестов, и все результаты приходят нормальные – случай № 1. То есть анализы, можно сказать, здоровые, а человек – нет. Что делать – непонятно. И я зову на помощь двадцать умных консультантов. Каждый консультант назначает двадцать умных тестов, и все они дают результаты в пределах нормы. И все двадцать консультантов мне честно говорят, что им непонятно. Меня такое признание поначалу очень утешает, но делать-то что-то надо… Потом, конечно, что-нибудь да вылезет, но это будет потом, а в этот самый день худо…
Вот бывает – поступает пациент, чувствует себя плохо, я его осматриваю и назначаю двадцать тестов, и все показатели приходят ненормальные – случай № 2. То есть и человек болен, и анализы плохие, но я не вижу связи между ними. А человек требует сделать ну что-нибудь, и я начинаю «лечить анализы».
Человеку от этого, естественно, лучше не становится. Что делать – непонятно. И я зову на помощь двадцать умных консультантов. Каждый консультант назначает двадцать умных тестов, и по крайней мере один из них выдает результат очень ненормальный. Консультанты с энтузиазмом начинают лечить каждый свой анализ, и пациенту от этого лучше не становится. Мы собираемся все вместе и признаемся друг другу, что всё непонятно. Потом, конечно, что-нибудь да вылезет, но это будет потом, а в этот самый день – худо…
А бывает и совсем наоборот: лечу я человека от чего-нибудь понятного, человеку становится лучше, а его анализам – хуже (случай № 3). Я на всякий случай лечу дальше. Человек начинает ходить, обретает аппетит и цвет лица, а вот его бедные анализы… С такими анализами не живут. И в полном отчаянии я, как вы уже догадались, зову на помощь двадцать умных консульта…
Но, хуже всего, бывают дни, когда все описанные случаи случаются одновременно. И в какую палату ни зайду, там или случай № 1, или случай № 2, или в лучшем случае – случай № 3.
И в такие дни я с особой, кристальной ясностью осознаю, какую ошибку в свое время сделала моя мама, когда уговорила меня поступать в мединститут.
Вместо эпилога
Образ врача в …, или Добрый доктор Айболит в меняющемся мире
Как будто так и надо… Хорош же он был к концу уже второй ночи… Впрочем, доктор Айболит не был замечен в приеме пищи и в менее экстремальных ситуациях.
1. Хирург Мишкин
Во времена советской власти врачей продолжали поддерживать в бодрящем по-суворовски состоянии живота в голоде.
Следующей инкарнацией доктора Айболита стал хирург Мишкин, написан хирургом Ю. Крелиным и сыгран Олегом Ефремовым в телевизионной мини-серии в 1977-м.
И Айболит, и Бармалей за прошедшие к тому времени пятьдесят лет советской власти несколько изменились.
Бармалей перестал есть маленьких детей и даже раздавать пряники, а стал заместителем главврача по медицинской части и занялся укреплением принципов советского здравоохранения – самого прогрессивного здравоохранения в мире, поддержанием трудовой дисциплины и качества медицинской документации.
Айболит помолодел, избавился от бороды, начал пить спирт не закусывая, сохраняя при этом твердость руки и безошибочность хирургического глазомера. Ездить в Африку, когда ему в голову взбредет, он уже не мог, но запредельная бескорыстность (на зарплату сто двадцать рублей плюс дежурства) и готовность жертвовать собой, карьерой и терпимыми отношениями с окружающими ради одного отдельно взятого больного остались.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Что скрывается за той маской, что носит каждый из нас? «Воображаемые жизни Джеймса Понеке» – роман новозеландской писательницы Тины Макерети, глубокий, красочный и захватывающий. Джеймс Понеке – юный сирота-маори. Всю свою жизнь он мечтал путешествовать, и, когда английский художник, по долгу службы оказавшийся в Новой Зеландии, приглашает его в Лондон, Джеймс спешит принять предложение. Теперь он – часть шоу, живой экспонат. Проводит свои дни, наряженный в национальную одежду, и каждый за плату может поглазеть на него.
Село Белогорье. Храм в честь иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Воскресная литургия. Молитвенный дух объединяет всех людей. Среди молящихся есть молодой парень в инвалидной коляске, это Максим. Максим большой молодец, ему все дается с трудом: преодолевать дорогу, писать письма, разговаривать, что-то держать руками, даже принимать пищу. Но он не унывает, старается справляться со всеми трудностями. У Максима нет памяти, поэтому он часто пользуется словами других людей, но это не беда. Самое главное – он хочет стать нужным другим, поделиться своими мыслями, мечтами и фантазиями.
Скорее рассказ, чем книга. Разрушенные представления, юношеский максимализм и размышления, размышления, размышления… Нет, здесь нет большой трагедии, здесь просто мир, с виду спокойный, но так бурно переживаемый.