Записки бойца Армии теней - [28]

* * *

Всё сильнее укрепляются узы с жителями Ремельфингена, называвшегося ранее, под Францией, Ремельфеном. Но мы по-прежнему осторожны и никому не говорим о планах побега. И в то же время, все наши мысли направлены именно на это: бежать, соединиться с любой действующей против гитлеровцев армией и продолжить борьбу с агрессором. И естественно, наши надежды - на ребятишек. Зондирую почву: - Поль, что бы ты делал, будь на нашем месте? - Я? Конечно, бежал бы. Добрался бы до Африки или Англии: там армии, которые дерутся с бошами. - Правильно. Об этом и мы думаем. Но как отсюда бежать? Как перейти через границу? Да и из Франции надо еще переплыть через Средиземное море или океан. И из самого лагеря бежать не так-то просто... Поль, как неплохой реалист, задает вопрос в свою очередь: - А что, были уже попытки? - Были, Поль, были. Но... неудачные. Жером и Эвжен подошли ближе, навострив уши. Вступают в разговор: - Расскажите о них, Алекс! - Ладно. Только никому ни слова! Обещаете? - Пароль д' оннэр (честное слово)!. Будем немы, как рыбы... Лица их стали серьезнее, будто они и в самом деле полностью отдавали себе отчет в стоимости "честного слова". Жером вдруг спросил: - Не ваших ли недавно ловили в лесу? Говорят, одного из них повесили... - Да, Жером, то были наши товарищи. Один из трех, бежавших с работы, был повешен. А двух других растерзали собаки... Его уже привезли полумертвым. На нем живого места не было, мясо висело клочьями. А лицо... если бы ты только видел его лицо!.. Повесили перед строем. Другие пробовали бежать и из лагеря, ночью. Но их срезали пулеметные очереди. Один из них, тяжело раненый, висел на стене, зацепившись за проволоку, стонал. Комендант запретил к нему приближаться. Лишь после смерти сняли его... Это - чтобы на всех нас нагнать побольше страху и доказать, что побеги - пустая затея... Лица ребят потемнели. Слезы заблестели на глазах Жерома и Эвжена. - Что это ты им рассказал? - встревожился Михайло: - Смотри, на них лица нет! - О неудачных побегах и чем они закончились. - Зря ты это! - Николай с упреком покачал головой: - Такого нельзя детям рассказывать! - А может и не зря! - засомневался Джока: - От правды не уйти. Помню, я сам любовался и завидовал марширующим в кино "гитлерюгендам" и итальянским "балилам": какие парадные! Мог ли я тогда предполагать, что из них воспитают зверей... Сколько еще продлится война, - не знаем. Возможно, Поля заставят вступить в гитлеровскую молодежь. А правда, которую Алекс рассказал, предостережет его, не даст одурачить...  

* * *

В тот день мы работали молча, погруженные в мысли о судьбе нашей и ребятишек. Всего неделю назад был тот страшный день, когда в петле в Штейнбахе корчилось в судорогах изгрызенное собаками тело нашего товарища. Был он из Шумадии, лесистой области Югославии. Как и все мы, любил он жизнь, свободу. Все немцы, по его понятиям, были нацистами. Ни его, ни его товарищей не напугали неудачи предыдущих побегов. Мы не знали, что у немцев имеются хорошо выдрессированные ищейки. Гордо и прямо старался он стоять, когда надевали петлю. Напряг, видимо, остатки своей воли и своих сил. Мне казалось, что смотрел он на нас с немым укором и протестом: "Вот, меня вешают, а вы... вы смотрите. Никакой попытки что-либо предпринять!.. Трусы!". И это глубоко запало в мою душу... Да, все мы жили тем жутким днем, и не было желания о чем-либо говорить. Ребята это поняли. На следующий день разговор продолжился. Начал его Жером: - А может не стоит бежать? Война кончится, а пока вам у нас будет хорошо. Дома мы разговаривали о вас до поздней ночи. Родители возмущены. Нам страшно за вас. Будет очень горько, если вы погибнете... Поль и Жером смотрят, словно ожидая ответа. Я перевел слова Жерома. Что им ответить? - Нет! Мы - солдаты, наше место - в строю. Когда гибнут лучшие, а наши земли топчет чужак, мы не имеем права сидеть сложа руки и ждать, что кто-то принесет свободу на блюдечке. Вы сами перестали бы нас уважать. А мы вас любим и дорожим вашей дружбой. Мои товарищи были того же мнения. Другого и быть не могло. - А не попробовать ли вам бежать прямо из села? Мы бы отвлекли конвоира, и вы бы скрылись. Вот только в окрестностях много сел с немцами. Если вас заметят, обязательно выдадут... Эти села необходимо обходить стороной. - Кроме всего прочего, мы не знаем дороги. Спрашивать о ней, - сами понимаете...Были бы карта да компас!.. - продолжаю я развивать свою мысль: - Да и одежда необходима... Приобрести гражданскую одежду было одной из самых существенных, почти неразрешимых задач. Ребятишки пообещали что-нибудь придумать.

Конечно, нельзя бежать, абы бежать, вслепую и неподготовленными. Как хорошо, что мы сплотили большую группу еще в Трире! Наше кустарное производство - изготовление сувениров - пришло в полный упадок: во время обыска у нас отобрали весь инструмент и детали. Пришлось переквалифицироваться в хоровую капеллу. Ею стал дирижировать Михайло Иованович. Щуплый, худенький, низкорослый, он обладал зычным басом, схожим, возможно, со звуками иерихонской трубы... Откуда только такой мощный низкий басина в маленьком тщедушном теле?! Были у Михаила и отличные организаторские способности, умение составить программу выступления. Вначале мы пели для себя, для товарищей по несчастью. Потом стали приходить и охранники.