Записки босоногого путешественника - [77]
Так вот, посетить дом автостопщиков, где мы можем пообщаться с коллегами путешественниками, безусловно интересно, но в связи с наступающими холодами не совсем рентабельно, поэтому я попросил Антона, чтобы он узнал тамошние цены на зубопротезные работы. Цены в этой стране оказались такими же, как и во Вьетнаме, но здесь вроде свое, советское, да и если придется возвращаться что-то доделывать, то заодно можно проведать родственников в Казахстане.
В общем, решено. Двигаемся в Душанбе. Разумеется, это не значило, что мы сразу вскочили и помчались, как в попу раненная рысь. Нам надо было на 100% быть уверенными, что мы можем получить китайскую визу в Узбекистане или Таджикистане, поэтому мы еще пару раз мы переночевали в Парке любви. Из интернета и от ребят из дома АВП мы узнали, что получить ее можно в обеих этих странах, и даже без приглашения, но от затеи показать гражданке Канады еще две бывших советских республики мне пришлось отказаться. Дело в том, что мало того, что виза в Узбекистан стоила довольно дорого, и необходимо было приглашение, так и ждать саму визу надо было целых 10 рабочих дней. Позже я узнал, что Узбекистан с Киргизией в состоянии холодной войны, но иностранные туристы-то причем? Что ж, поедем напрямую в Таджикистан, благо есть аж три переходных пункта, надо только узнать, все ли интернациональные. Один оказался под вопросом, а второй слишком далеко на восток, поэтому мы решили ехать через Ош, хотя сами киргизы не рекомендовали посещать этот город.
Бишкек не такой уж и большой город, поэтому мы пошли пешком до Ошского рынка, который находится на одноименной трассе. Рынок оказался довольно большой, и, судя по ценам товаров из Оша, продукты там были дешевле, чем в столице. Мы взяли в дорогу меда и курта (твердый сыр) и пошли за пределы города.
По дороге сновали многочисленные такси, и мы долго шли пешком, поэтому, когда нас подвезли до поселка Кара-Балта, где нам надо было поворачивать на дорогу П-41, было почти темно. Здесь на Т-образной развилке было много забегаловок и ларьков, и мы уже нашли подходящее место; это было нелегко из-за отсутствия туалетов. Их, по-видимому, не поставили, в расчете, что на обильно удобренной почве когда-нибудь вырастут деревья, дающие тень в жаркий день, но пока, кроме конопли, ничего не росло, а ее запах, если вы помните, для меня не приятнее, чем удобрения. Перед тем как поставить палатку, мы зашли за кипятком в ближайший ларек, где разговорчивая хозяйка пригласила нас поехать к ней ночевать в поселок Сосновка, который как раз нам по дороге.
Сосновка располагается у подножия гор в дали от снежных вершин, но соснами там и не пахнет, да и русских там проживает раз два и обчелся. Историю возникновения названия поселка нам объяснил муж, пока хозяйка накрывала на стол: якобы давно, еще до Советского Союза, сюда пришел русский мужик и попросил местного бая кусок земли. Бай был жадный, поэтому бесплатно землю не дал, а поскольку у русского денег не было, он предложил баю сделку: взамен коровьей шкуры, которой он накрывался, бай отдаст ему кусок земли, который русский сможет огородить этой шкурой. Бай, наверно, думал, что взамен шкуры отдаст участок такого же размера, но русский взял острый нож или ножницы и стал резать шкуру очень тонкой полоской и этой полоской отгородил себе неплохой кусок земли, а баю досталась кожаная полоска – вещь в хозяйстве, кстати, тоже полезная – веревку, например, можно сплести или нагайку. Фамилия того мужика якобы была Соснов – вот отсюда и название. Сама история меня не удивила, я сам детям в школе фокус показывал, как сквозь правильно нарезанный тетрадный лист парта вместе с детьми пролезет. А вот то, что киргизы русского таким умным выставляют, а киргиза дураком – это необычно, наверно, очень они баев не любили.
Вообще-то, киргизы хороший, гостеприимный народ и талантливый, среди них есть писатель Чингиз Айтматов, например.
При Советском Союзе в поселке проживало процентов 30 русских, но сейчас осталось процентов 5. О русских хозяева отзывались хорошо, а особенно хвалили Вадима с Наташей, которые организовали здесь семейный детский дом. Я решил обязательно посетить этот дом, но не потому что, как утверждали хозяева, Вадим очень похож на меня, а потому что я сам, еще до того, как оставил «нормальную жизнь», собирался организовать такой дом на Сахалине, и в общем-то до сих пор не попрощался с этой мыслью.
Да, вот еще подтверждение тому, что никогда не знаешь, какие последствия ожидают нас от сделанного выбора. Вот если бы в лихие 90-е в России не царила неразбериха, и чиновники знали бы, каким законам следовать, возможно, я бы сейчас был многодетным папашей и сидел бы на месте. Куда с такой оравой детей путешествовать? Хотя, наверное, я бы нашел способ и водил бы их с собой. Ну да ладно, проехали. До дачи, где располагался детский дом, напрямую было 3 км, но хозяин с утра ехал в соседний поселок к Мулле (мусульманское духовное лицо), чтобы тот изгнал демона из их средней дочери, и мы с Вероникой решили сначала поехать с ними, в надежде заснять процедуру.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.