Западный край. Рассказы. Сказки - [85]

— Неужели правда? — переспросила Ми.

И непонятно было, радуется ли она предстоящей поездке или волнуется, почему Нгиа еще не вернулся с равнины.

XXIII

Так уж бывает испокон веку: едва стемнеет, расправляют крылья ночные птицы и разлетаются, самец и самка — в разные стороны. Всю ночь окликают они друг дружку в лесных чащах, и лишь на рассвете стихают их голоса.

Мео имеют обыкновение угадывать по птичьим голосам свою судьбу.

Ранним утром, когда невестка ставит на очаг глиняный котелок с отверстиями в донце варить кукурузу на пару, слышно, как под крышей у двери тихонько шепчутся птицы. Это чета ласточек хлопочет в своем гнезде; словно приплясывая, они выставляют наружу то голову, то хвост, приминая торчащие соломинки. Пение ласточек, не говоря уж о гнездах, что лепят они под стрехой, — доброе предзнаменованье для дома. И каждый, кто слышит поутру их голоса, проникается радостью и надеждой.

Меж гроздьев ярко-красных цветов протяжными голосами распевают черные дрозды — всего три или четыре малые птицы, а криком своим переполошили всю округу. Черные дрозды вечно пререкаются и громко судачат — точь-в-точь женщины на ярмарке. И лишь изредка можно услышать голоса небольших черно-белых птиц титьтьое, трели соловья или прозрачную песенку певчих дроздов.

Птичий гомон звенит не умолкая.

Но едва яркий солнечный свет разливается по небу, наступает тишина. Прилетают откуда-то стаей удоды, пунцовые с яркими высокими гребнями, они, точно факелы, рассекают пелену редеющего тумана.

В эту пору обычно за дверьми готового к открытию магазина раздается негромкий, похожий на птичий щебет звук — словно проныры воробьи или ласточки пытаются заглянуть в притворенную дверь внутрь помещения.

Нгиа уже знает: там — первые покупатели, а может, люди принесли что-нибудь на заготовительный пункт. Женщины заглядывают в щели между дверными створками и тихонько болтают, дожидаясь начала торговли. А когда солнце поднимается повыше, начинают сходиться — по одному, по двое — покупатели из дальних деревень. Сегодня день не базарный — обычные будни.

Солнце стояло уже высоко, когда двое незнакомых людей — мужчина и женщина — вошли в магазин. Были они молоды. На ногах у обоих — одинаковые сандалии из автомобильной резины. Нгиа опустил расходную книгу, глянул на них и сразу понял: молодожены. Молодые всегда приходят вместе покупать обновки.

Щегольским своим нарядом они затмили здесь всех и вся. На жене — черная шелковая кофта и цветастая юбка в складку, открывающая икры ног, обтянутые новенькими синими гетрами. Муж ее красовался в короткополой куртке, именуемой тапу, с высоким воротом, расшитым в косую клетку. Он был коротко подстрижен, и серебряных обручей на шее у него не было. «Наверно, учится где-нибудь, — подумал Нгиа, — может, будущий учитель, а может, работает в Молодежном комитете? Молодые ведь нынче не отпускают длинных волос, и ни один не наденет шейных обручей или платье, какое носили в старину, — оно открывало живот и стягивалось сзади красным кушаком. Никто даже не покупает материю, из которой шьют старинные наряды… С первого взгляда и не поймешь, кто он, этот парень?..»

Женщина пощупала красную материю — целая штука лежала на прилавке, — помяла в ладони сатин и, обернувшись, поглядела на мужа. Щеки ее вспыхнули румянцем: новобрачные обычно стеснительны. Раньше женщины мео брили головы, оставляя волосы лишь на темени, но молодежь давно отказалась от этого обычая.

Молодожены купили двуспальное красное одеяло намдиньской работы, и, когда Нгиа протянул им сдачу, на лице у жены появилась нерешительность. Нгиа быстро защелкал костяшками счет и понимающе улыбнулся:

— Вы можете взять на эти деньги еще десяток чашек. Пожалуйста, последняя новинка…

Муж кивнул и взял связанные в две стопы чашки — их завезли с равнины, из Хайниня.

— Могу предложить табакерки с зеркальцами. Очень красивые.

Они купили две штуки; молодежи вообще полюбились эти табакерки. Их можно было даже носить как украшение на куртке или за головной повязкой.

— Пожалуйста, английские булавки…

Они взяли десяток. Потом купили кусок туалетного мыла «Белая роза», бутыль керосина, две мотыги и полтора метра красного нейлона на дождевик…

Муж выложил на прилавок пять донгов, и снова осталось немного денег. Жена рассматривала пестрый детский костюмчик, висевший возле самого прилавка. Костюм ей явно понравился, и она протянула было за ним руку.

— Да будет вам, купите в следующий раз, — засмеялся Нгиа.

Тут только молодожены остановились.

Нгиа едва не добавил: «Кукуруза еще не созрела, а вы уж и свадьбу сладили. Куда торопитесь?..» Но промолчал; на сердце у него кошки скребли, и было ему сейчас не до шуток.

Он все вспоминал случай, приключившийся на строительстве дороги, неподалеку от Наданга — месяц назад поженились девушка из Тхайбиня[94] приехавшая в горы поднимать целину, и парень, выходец из мео. Всюду только и разговоров было что об этом браке. Оба — и жених и невеста — работали в Молодежном комитете. Там они познакомились и полюбили друг друга. Свадьбу сыграли прямо на стройке. Потом муж отвез молодую знакомиться со свекровью и свекром. Жена, желая уважить мужа, сменила обычное свое платье на наряд мео, и оказалось, он очень пришелся ей к лицу. Старики, увидав, что невестка, хоть родом она и из чужих мест, обличьем вылитая мео. На радостях они позабыли обычай и сами вышли навстречу молодым.