Западня для князя - [7]
Георгий присел вместе с остальными на краю дороги, склонив голову на колени. Чуть вдалеке начинался лес. Георгия повлекло под его прохладу. Если освободиться от цепей, можно броситься в лес. Пусть попробуют догнать.
Хоть он и слаб. Да и не станут. Много рабов. Торопятся. Он представил, как бежит между елей. Добежать до леса — там затеряется.
Руки и ноги немилосердно болели — стерты в кровь. Не до конца зажившие раны тоже ныли. Машинально он потер плечо — там, где остался свежий след от ногайки.
— Что болит? — спросил рядом женский голос.
Георгий поднял голову. Перед ним стояла Ульяна.
— На, напейся и поешь, — она протянула ему чашку воды и кусок хлеба.
— До свадьбы заживет, — ответил он, беря хлеб.
Ульяна уже пошла дальше.
Степи близко, но и там сбегу. Ничего еще не потеряно.
Георгий снова положил голову на руки, краем глаза наблюдая, как Ульяна обошла всех и вернулась. Один из воинов подошел, чтобы снова соединить девушку с общей цепью, но отче-го-то медлил, искоса глядя на нее.
Ульяна сидела и тоже настороженно смотрела на воина.
Татарин наклонился, вроде бы собираясь соединить ее цепь с общей, но вдруг опрокинул Ульяну. Непроизвольно она оттолкнула его ногами. Воин откинулся назад. Георгий же, напротив, вскочил, молниеносно обернувшись на кучку сидевших поодаль татар. Те еще ничего не заметили.
Ульяна подобрала у обочины булыжник и застыла.
Глупая! Глупая! Теперь он убьет тебя.
На раздумья не было ни секунды.
Он накинул цепь на воина и сдавил ему шею. Тот захрипел, забился.
— Беги в лес! — быстро скомандовал Георгий.
Ульяна, припадая к земле, бросилась к лесу. На бегу обернулась, с отчаянием посмотрела на Георгия и ринулась дальше.
Татарин не хотел тихо умирать. Его конвульсии все-таки привлекли внимание товарищей.
Они вскочили и бросились на помощь. Георгий оттолкнул прочь свою жертву. Тот мешком повалился на землю и с вылупленными глазами пытался сделать глоток воздуха. Георгий не хотел перед встречей с Всевышним ни у кого отнимать жизнь, пускай даже у врага. Несколько мгновений как в замедленном темпе он наблюдал, как татары с перекошенными лицами приближаются. Ему оставалось только наблюдать, ведь его кандалы были продеты сквозь общую цепь.
Вот сейчас меня будут убивать.
Его повалили на землю и начали бить жестоко чем попало и куда попало. Люди на сцепке шарахнулись в сторону и залегли, тесно прижавшись друг к другу.
Прости меня, Господи…
Голова была обращена к лесу. Сознание снова уходило, но он еще видел. Ульяна все-таки сбежала.
Люди молча, с застывшими лицами наблюдали за разворачивающимися перед ними событиями.
Человек уже потерял сознание. А нукеры никак не могли успокоиться. Только нед о душенный воин стоял в стороне, тяжело опираясь на тонкий ствол молоденькой березки, и недоверчиво смотрел на тело поверженного пленника.
Что-то заставило Георгия очнуться от предрассветной дремоты. Он всмотрелся в сумрак. Все в лагере спали, включая часовых. Георгий криво усмехнулся. Однако усмешка тут же сошла с его губ. Что-то в позе часового ему не понравилось. Голова была слишком запрокинута. В таком положении спать невозможно. Без сомнения, воин был мертв. Взгляд Георгия тут же переместился на то место, где только что скрючившись лежал пленник. Там никого не было.
Сначала осторожно, а потом быстрее Георгий начал отползать к своему отряду.
Что случится позже, сотник прекрасно знал. Обнаружив пропажу пленного и смерть своих воинов, татары во главе со своим безрассудным начальником кинутся утолять свою жажду мести.
Разбойников и след простыл. Вблизи находится только одна деревня — Ольховина. Туда и ринется карательный отряд.
Он чуть не наткнулся на своего дружинника, когда тот внезапно вышел из-за ствола дерева.
Хоть мои не спят.
Георгий почувствовал легкую гордость.
— Что случилось, Егор? — Дружинник был почти вдвое старше Георгия и обращался к нему по-простецки.
— Пленный сбежал. Вот-вот прочухаются и пойдут косить наших налево-направо. Нужно срочно ехать в Ольховину. Поднять всех.
Чуть помедлил.
— От князя новости есть?
— Нет пока.
— Сотня?
— Не пришла.
Отряд быстро собрался и двинулся в путь, они предполагали достичь деревни раньше татар — с ними был проводник из городища.
К деревне подошли совсем на рассвете. Проводник показал дом старосты. Георгий вошел без стука. Не было времени.
Решено было уходить.
Через полчаса в деревне уже не было ни одной живой души. Страх был велик. Только на окраине завывал забытый кем-то пес-бре-хун.
Этот вой действовал сотнику на нервы.
Он отвел свой отряд в ольховник, давший название самой деревне, и стал ждать.
Ждать пришлось недолго. Очень скоро показался передовой отряд, скакавший со всей возможной по распутице скоростью. С другой стороны заходил второй отряд. Заехав в деревню с разных концов, татары спешились и стали забегать в дома. Однако их ярость не находила выхода. Георгий увидел недоуменные лица — в домах никого не было.
Кто-то начал поджигать хаты.
Дома горели. В отблесках огня среди дыма метались люди. Георгий, прикованный к телеге вместе с другими невольниками, был лишь сторонним наблюдателем. Уже долго он ехал вместе с другими русичами, плененными в той бесславной битве. Несмотря на плохую пищу и постоянную тряску, его раны и ожоги почти затянулись. Молодость брала свое.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.