Западня для князя - [8]

Бывший десятник с ненавистью смотрел на врагов, мечущихся в дыму и убивающих. Руки добела сжимали край телеги. Весь он подался вперед, словно хотел ринуться в битву.

— Волк. Степной волк, — услышал Георгий неприятно знакомый голос, коверкающий русские слова.

Рядом остановился татарин в богатом дос-пехе.

— Плохой раб. Ты был прав. Таких нужно сразу убивать.

Рука татарина лежала на сабле. Георгий чуть повернул голову и увидел русского. Тот странным, отсутствующим взглядом смотрел на него.

— Нужно сковать его с остальными — сам загнется. Нечего на телеге прохлаждаться.

Тогда Георгий был готов кинуться на предателя и лишь много позже понял, что тот странный русич дал ему еще одну возможность выжить.

Несколько домов хорошо занялись. В отблесках пламени, как леший из сугроба, внезапно появилась странная фигура в низко завязанном платке и, открыв беззубый рот, замахнулась на татар выдернутым из забора дрыном.

— Ух, я вас! Убирайтесь, ироды поганые!

Татары невольно попятились.

— Шайтан! — тихо пронеслось в толпе.

Каким образом в деревне осталась эта дряхлая старуха, никто не знал.

Татары сначала оторопели, но потом один из них, придя в себя, попытался вырвать у нее дрын и хорошенько дернул.

Бабка вцепилась намертво и полетела на землю вместе с дрыном. В ее сторону нацелилось несколько копий.

Георгий уже хотел было броситься на выручку, как с дороги снова послышался топот. К ним приближался еще один отряд конных татар.

Час от часу не легче.

Было видно, что воины Рушан-бека были удивлены.

Предводитель появившегося отряда подъехал вплотную к беку. Его лицо показалось сотнику знакомым, но в мерцающем свете пламени он не смог хорошо его разглядеть.

Было видно, что Рушан-бек сильно раздосадован. Между ними завязался спор. Вновь прибывший что-то приказывал, бек не соглашался и злился.

Георгий дал знак дружинникам оставаться на месте, а сам пополз ближе, чтобы услышать спор.

— …Хан не простит тебе самовольной отлучки. Он велел тебе ждать его возвращения…

— …не мог дать проклятым русам глумиться над нами…

— …сейчас мир с Галицким князем… мы неготовы воевать с Даниилом… из-за твоей глупости будет война…

— …я просто убью тех, кто убил брата моего отца…

— …и заодно добром разживешься…

— …кто ты, чтобы указывать мне, любимцу хана?..

— …бывшему, хан не прощает самовольства… ты должен немедленно вернуться на суд хана, а я здесь решу все вопросы…

— …ты не можешь мне приказывать…

— …могу…

Вновь прибывший достал из-за пазухи небольшую пластинку, обернутую шелковым платком.

Рушан-бек побагровел.

И тут подала голос всеми позабытая старуха. Она стояла, вперив корявый палец в бека.

— Головешки травой порастут, — голос ее дребезжал, — мы здесь всегда будем жить, а вас — не будет.

На освещенной пламенем сцене появились новые действующие лица. Не спеша подъехали русичи во главе с Георгием. Услышав обрывки разговора и полагаясь на свою память (личность второго военачальника была ему знакома), Георгий сделал вывод, что пора принимать участие в событиях.

Объединенный отряд татар с удивлением наблюдал, как десяток всадников выезжает на середину освещенной площадки.

Георгий направился прямо к военачальнику, и память мгновенно нарисовала яркую картинку: степь, воронье, еще живой воин в дорогой одежде. Он узнал знатного татарина и надеялся, что у того память тоже некоротка.

— Сейчас ты сдохнешь, шакал! — Рушан-беку нужно было выплеснуть гнев, особенно учитывая численный перевес. В один прыжок жеребца он оказался рядом с сотником с занесенной для удара саблей. Реакция Георгия была молниеносной, почти незаметной для глаза. Раздался лязг, и клинок бека, отрубленный почти у самого основания, упал на землю.

— Прочь! — голос аги Тенгиса (так звали вновь прибывшего военачальника) был подобен шипению змеи.

Бек, все еще потрясенный, развернул коня и поскакал к своему отряду, который встал чуть в стороне.

— Ты научишь меня этому приему, — обратился ага к Георгию гораздо спокойнее.

— Как пожелаешь.

Они отъехали на десяток шагов, чтобы разговор не могли подслушать.

— Не забыл меня? — Георгий испытующе посмотрел на Тенгиса.

— Нет, не только вы думаете, что имеете честь. Мы тоже не забываем услуг, оказанных от чистого сердца, — Тенгис выдержал взгляд.

— Я здесь для того, чтобы не допустить беззакония, которое творит Рушан-бек.

— С десятью воинами? — Тенгис удивился. — А ты смелее, чем я думал, или глупее, — ага обнажил в усмешке зубы, став похожим на хищника, которым по сути и являлся.

— Моя сотня со мной, — Георгий почти верил в то, что говорил.

— Хорошо, я не допущу ненужного кровопролития. Что князь?

— Уже, наверное, в Галиче. Вы, скорее всего, разминулись. Тебе будет о чем с ним поговорить. Ведь ты к нему ехал?

— Да, но сначала я должен был найти этого шакала, — Тенгис кивнул в сторону бека, — он отправляется в Орду.

— Хорошо. Разобьем здесь лагерь, а поутру продолжим путь каждый в свою сторону.

К утру прибыла сотня Георгия. Сообщил об этом молодой ратник, немало порадовав сотника этим обстоятельством. Силы сравнялись. Сотня схоронилась в лесу и была готова к любому повороту событий. А еще были вести от князя. Запоздалое предупреждение, что Рушан-бек по своей воле отправился куролесить. И приказ: ни под каким видом не начинать кровопролития. И конечно же, князь ждал от него отчета о том, как продвигается дознание по поводу смерти численника. Тут Георгию нечем было похвастаться. Рушан-бек смешал ему все карты. Сотник был так озабочен вопросом, чтобы тот ничего не натворил, что свое дознание просто позабросил.