Западня - [38]

Глава двенадцатая Кукушкин лог

Дятлов заглянул в бумажку с планом и аж застонал от досады. На этот раз отец превзошел себя, и утреннее приключение обещало затянуться надолго. А ведь его ждет Данка, о ней теперь, кроме него, позаботиться некому. Придется бежать всю дорогу туда и обратно и надеяться, что задание окажется не очень трудным.

Поддерживая ровный темп бега на уже поднадоевшей лесной дороге, он от нечего делать вспоминал, как все это началось чуть больше года назад. Отец в тот день вошел в дом внезапно, в обеденное время, тогда как его ждали ближе к вечеру. Мать, с раннего утра суетившаяся у плиты, ахнула и выронила сковородку, плеснув на пол кипящим маслом, – отец пробыл в следственном изоляторе меньше двух недель, а выглядел так, будто вернулся после десяти лет лагерей: густо заросший щетиной, всклокоченный, с блуждающим взглядом. Набычившись в дверях, глядел на жену и сына, кривил рот и упорно молчал, даже когда посыпались вопросы и приветствия.

Когда сели за стол, отец сперва ел жадно, потом вдруг замер, откинулся на стуле и брезгливо кивнул на тарелку с борщом:

– Вчерашний, что ли? Могла бы и свежего приготовить, не каждый день муж из тюряги приходит.

– Это нас твой адвокат с толку сбил, сказал, тебя к вечеру ждать. Я стол хотела накрыть, с утра у плиты, а вот до первого руки не дошли, – улыбнулась ему мать.

Тогда она еще говорила спокойно и весело, как обычно, это потом ее тон навсегда изменился, голос стал тихим, движения зажатыми и пугливыми, словно по минному полю идет.

Отец неопределенно хмыкнул, и взгляд его переместился на сына.

– Ну а ты, наследничек, чего помалкиваешь? Стыдишься теперь папку? Папка вор, да?

Саша коротко пожал плечами: нет, он не стыдился, но и приятного, конечно, было мало в том, что отец присваивал государственные средства, брал взятки. Этого движения оказалось достаточно, чтобы тот с места в карьер начал орать:

– Чистенький у меня сыночек, да? Привык с детства как сыр в масле перекатываться! Папка все для этого сделал, а теперь он плохой, он ворюга! А знаешь, что я тебе скажу?

Отец руками оттолкнулся от стола, борщ выплеснулся из тарелок и расцветил скатерть багровыми пятнами. А он отбежал к дверям столовой, картинно застыл на пороге:

– Знаешь, что будет, если я выйду из дома? Завтра же вас с матерью отсюда турнут, потому что домик на моих родителей оформлен! Снимете вы с матерью комнатку в поганой коммуналке, забудешь про свою навороченную гимназию, про дорогие гаджеты со шмотками. Мать твоя делать ничего не умеет, так что побежишь сам искать работу. Сначала станешь бумажки на улицах раздавать или в магазине ящики таскать, потом поймешь, что так не выжить, и призадумаешься, как тебе к нормальному бизнесу прибиться, незаконному то есть! А лет через десять скажешь: «Спасибо, папка, что жизни научил, на ноги поставил. А иначе так и остался бы я выставочным щенком, который только и умеет, что деликатесы жрать да перед девками красоваться».

Отец умолк, тяжело переводя дыхание.

– Володя, ты что? – изумленно произнесла мать, но отец отмахнулся от нее, не сводя с сына пылающего взгляда:

– Ну, что скажешь? Уходить мне?

А Саша тогда совершенно растерялся. Он не понимал, каких слов ждет от него этот взбешенный человек, так не похожий на прежнего молчаливого и отстраненного отца. Тот вечно пропадал в офисе и в каких-то рабочих поездках, но в целом они нормально общались. Строить их с матерью прежний отец никогда не пытался.

– Может, есть способ научить меня жизни каким-то другим образом? – пробормотал он, отчаянно пытаясь обратить все в шутку.

Отец рассмеялся недобро:

– Молодец, извернулся. Не хочешь своих преференций лишиться. Ладно, подожди, придумаю, как из тебя человека вырастить.

Следующие несколько недель были самыми тяжелыми. Отец постоянно торчал дома и с каждым днем все больше зверел. Он не пил, совсем не переносил спиртного, но Саше уже начинало казаться, что лучше бы напивался до полного отруба. А так он с утра до вечера бродил по комнатам, цеплялся к матери, во всем находил какой-то беспорядок или изъян, мог взорваться из-за любой мелочи. Однажды, вернувшись из школы, Саша увидел багровое пятно на скуле матери и тут же рванул в комнату отца. Но мать бросилась следом, повисла у него на руке, зашептала:

– Санечка, успокойся! Не надо, только хуже будет!

– Да куда хуже, если он начал бить тебя, мама! Пусть лучше уходит, как собирался!

Мать утащила его на кухню, усадила на низкий диванчик и сама села рядом, крепко обняла за плечи.

– Санечка, давай перетерпим немного. Он придет в себя, станет прежним, вот увидишь, сынок. Я сама виновата…

– В чем, в этом? – Сашка указал на ее щеку.

– Нет, конечно. Виновата в том, что после замужества не стала искать работу, не задумывалась о том, что жизнь может внезапно измениться. Тогда сейчас мы могли бы уехать – на время, конечно, пока Володя не возьмет себя в руки.

– Да он и не собирается!

– Ну что ты, родной. – Мать замотала головой. – Просто нашему папе сейчас очень трудно, к работе он вернуться не может, многие друзья от него отвернулись. Арест по нему сильно ударил.