Западноевропейская поэзия XX века - [41]

На песенки эльфов мотив не похож,

Он мрачен, он яростью дышит, и все ж

Он гимном столетия станет!..

Ты хочешь постичь эту песню, пиит?

Забудь же о чахлой свирели!

Услышь, как машина победно гремит,

Как рельсы стальные запели!

Взвиваются искры — гудят провода,

Дымят пароходы — клокочет вода!

Но, полн состраданья святого,

Ты чуткое ухо свое склони

К стенаньям и воплям людским, чтоб они

В стихах твоих ожили снова!..»

Трясется, несется, летит состав,

Сквозь лунную полночь мчится.

Семь пассажиров храпят, устав,

Мне одному не спится.

То гаснет лампа, то вновь мигнет,

А вагон то качнет, то толкнет, то тряхнет,

Грохот невероятен.

Но, слух обретя и волшебно прозрев,

Отчетливо слышу тот зов, тот напев,

Он в хаосе звуков мне внятен.

Вот стихает слегка, вот нахлынет опять,

Словно вырвавшись прямо из бездны,

Чтобы свирепствовать и бушевать,

Неистовый грохот железный.

Он все заполняет собой, а затем

Смолкает и вдруг исчезает совсем,

Будя и желанье и волю —

Напевом, рожденным небесной весной.

На высях житейских, средь жизни земной

Всем сердцем насытиться вволю!

ТЕРЦИНЫ Перевод В. Левика

Германия, великая страна,

Зловонной уподобилась трясине,

Где все, чем в мире славилась она,

Бесславно гибнет в липкой смрадной тине, —

Плодильня трупных мух, гнойник земной,

Для палачей Эдемом ставший ныне!

Свой клюв стервятник притупил жратвой,

Не зная страха, входят в храм гиены

И нагло пожирают хлеб святой,

И гадят на пол, мочатся на стены,

И тигр мурлычет, кровью пресыщен,

И лишь глаза горят огнем геенны.

Ему готовят европейский трон.

Пред ним рагу из падали. Он смрадом

И зрелищем гниенья упоен.

И, осмелев, шакалы бродят рядом.

И чьи-то кости в темноте хрустят.

И шепчет мир, ища смятенным взглядом:

«Где зверь? Кого он жрет?» Мой скорбный брат!

Пройди с поникшим от печали взором.

Пройди скорей и не гляди назад,

На гноище, смердящее позором!

15 ноября 1942 г.

* * *

«Приди и властвуй, Новый год…» [47] Перевод Л. Гинзбурга

Приди и властвуй, Новый год

от дня рождения Христова,

во имя счастья всеземного

сплотив наш человечий род!

Твой путь снегами занесен,

но за невидимой чертою

ты лучезарно осенен

господней милостью святою.

Полвека и пять лет пройдет,

и год двухтысячный займется,

и новым чудом превзойдет,

что чудом исстари зовется.

Вот белые кружатся мухи,

чтоб молча на землю упасть.

То — силы зла, то — смерти духи,

над всеми их немая власть!

Но только ты, новорожденный,

ты, самый первый день в году,

от злобных чар освобожденный,

любую сокрушишь беду

и, вызов бросивши испугу,

шагнешь отважно в божий свет,

где жизнь и смерть нужны друг другу

и зря дрожать — резона нет!

Итак, вперед, о Новый год,

надеждой сладостной всесилен:

в священной битве рухнет гнет,

грядущий урожай обилен!

Чем беспощадней приговор,

тем жить отрадней убежденьем,

что славой сменится позор,

паденье в бездну — восхожденьем.

И дни, выстраиваясь в ряд,

смыкаясь с дальним новогодьем,

среди зимы весну таят

и летним дышат плодородьем.

Вино осеннее бурлит…

Движенье дней угодно богу…

И все зовет, и все велит:

Вперед! Вперед! Вперед! В дорогу!.

Агнетендорф, 1 января 1945 г.

РИКАРДА ГУХ Перевод И. Грицковой

Рикарда Гух (выступала также под псевдонимом Рихард Гуго; 1864–1947). — Последовательная сторонница неоромантизма, автор книг «Стихи» (1891), «Новые стихи» (1907), «Старые и новые стихотворения» (1920), «Осенний огонь» (1944). В поэзии Гух, по преимуществу камерной, иногда звучали и гражданские мотивы. Не скрывала своего резко отрицательного отношения к нацизму и подвергалась в годы «третьего рейха» репрессиям. После войны приняла активное участие в культурном возрождении Германии. На русский язык переводились только новеллы Гух («Светопреставление», 1970).

ТОСКА

Чтобы ты был со мной,

Расплачусь всем на свете —

Самой горькой ценой —

За мгновения эти.

Так высокий зенит

Птиц измученных манит,

Берег, словно магнит,

Волны дальние тянет.

Так в чужой стороне

Будет снова и снова

Видеть путник во сне

Крышу дома родного.

* * *

«Бывает, что печаль с тобой не расстается…»

Бывает, что печаль с тобой не расстается.

Она тебя иссушит, истомит.

И навсегда с твоей душой срастется.

Весь мир затмит.

Все будто позади. Отраду день пророчит.

И кажется, беда не так горька.

Но нет. Она тебя повсюду жжет и точит.

Исподтишка.

Придет весна, полна тепла и света.

Не выкорчевать боль, не излечить.

И вечно будет в сердце рана эта

Кровоточить.

ВОЕННАЯ ЗИМА

Подумать о весне.

Не вскользь, не мимоходом.

Когда вокруг беснуется зима.

Заблещет снова золотистым медом

Листвы кайма.

Кругом дрожит земля. Повсюду мрак и стоны.

Давай же помечтаем у огня,

Как желтым цветом вспыхнут анемоны,

Собою черный лес заполоня.

В луга вцепился снег, и леденеет вечер.

Но отчего средь холода и тьмы

Так сладостно пахнул весенний ветер

Среди зимы?

Проснутся в чащах звери. Оживет поляна.

Голубизною небо заблестит.

И жаворонок весело и рьяно

День возвестит.

Мы только безутешный плач слыхали —

Не шум листвы, не тихий шорох трав —

Вопль матерей, что сыновей теряли,

Все с ними потеряв.

Так есть ли бог там далеко за небосводом?

Когда кругом зола и дым глаза застлал?

Подумать о весне. Не вскользь, не мимоходом.

И помечтать, чтоб мир скорей настал.

ФРАНК ВЕДЕКИНД

Франк Ведекинд (выступал также под псевдонимом