Западноевропейская поэзия XX века - [125]

Смиренный, он хотел последовать закону всех существ, отдать последний вздох и

умереть, как все мы, — дабы затем, гордясь божественной короной человека, перед

толпой ожить коленопреклоненной; вам говорю, внимайте и молчите, здесь перед

вами он воскреснет, наш Учитель, среди окаменевших лиц, чей мир смоковница

хранит и кипарис, — воскреснет и стряхнет он времени приметы, чтоб, возвратясь

домой, мы с этого момента его прообраз находили в граните памяти людской; чтоб

завтра среди роз на постаментах славы он был во весь свой рост изваян величаво

неколебимо-трепетной судьбой.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

АНРИ ДЕ РЕНЬЕ

Анри де Реньеа (1864–1936). — В «Старинных и романтических стихах» (1887–1890), «Пейзажах» (1887) и др. выступил как последователь парнасцев и символистов. Ощущение скоротечности всего сущего, стремление опоэтизировать и увековечить хрупкие формы бытия характерны для сборников «Глиняные медали» (1900) и «Город вод» (1902). В сборниках «Крылатая сандалия» (1906), «Неугасимое пламя» (1928) и др. звучит идеализация былых эпох. А. де Ренье является также автором многих романов и сборников новелл.

ЭПИТАФИЯ Перевод Бенедикта Лившица

Я умер. Я навек смежил глаза свои.

Вчерашний Прокл[181] и ваш насельник, Клазомены[182],

Сегодня — только тень, всего лишь пепел тленный,

Без дома, родины, без близких, без семьи.

Ужель настал черед испить и мне струи

Летейских вод? Но кровь уж покидает вены.

Цветок Ионии, в пятнадцать лет надменный

Узнав расцвет, увял средь вешней колеи.

Прощай, мой город! В путь я отправляюсь темный,

Из всех своих богатств одной лишь драхмой скромной

Запасшись, чтоб внести за переправу мзду,

Довольный, что и там в сверкающем металле

Я оттиск лебедя прекрасного найду,

Недостающего реке людской печали.

* * *

«Приляг на отмели. Обеими руками…» Перевод М. Волошина

Приляг на отмели. Обеими руками

Горсть русого песку, зажженного лучами,

Возьми и дай ему меж пальцев тихо течь.

А сам закрой глаза и долго слушай речь

Журчащих волн морских, да ветра трепет пленный,

И ты почувствуешь, как тает постепенно

Песок в твоих руках. И вот они пусты.

Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты

Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных

Смешает, как пески на отмелях прибрежных.

ОСЕНЬ Перевод И. Эренбурга

Люблю тебя, осень, твой пышный венец,

И золото листьев, и их багрянец —

Апрель развернул их в сияющий день,

И август под ними искал себе тень,

В осенние полдни, ноябрь, это ты

То медью, то золотом кроешь листы.

Идешь ты по комьям изрытой земли,

И шаг твой стихает то здесь, то вдали.

Средь скучных туманов, тревог и забот

В тебе неостывшее лето живет.

Под дымкой осенней твоей тишины

Я чую уснувшее сердце весны.

САД ПОД ДОЖДЕМ Перевод Э. Линецкой

Окно открыто. Дождь струится,

И капли бережно стучат,

Чтоб не спеша успел напиться

Дремотный, посвежевший сад.

Дождь деловито моет ивы,

Играет влажною листвой,

И расправляет плющ лениво

Затекший позвоночник свой.

Трава трепещет. На дорожке

Шуршит песок, как будто там

Незримые шагают ножки

По гравию и по цветам.

Сад вздрагивает и бормочет,

Доверчиво грозой пленен,

А ливень тонкой сетью хочет

Связать с землею небосклон.

Закрыв глаза, стою, внимая,

Как мокрый сад поет в тиши,

Как льется свежесть дождевая

Во тьму взволнованной души.

ОРАНЖЕВАЯ ЛУНА Перевод Э. Линецкой

Наш долгий день окончился сияньем

Оранжевой луны меж тополей

И сонным, успокоенным дыханьем

Реки, и влажных листьев, и полей.

Не знали мы, когда брели по зною,

И била молотками кровь в виски,

И пажити щетинились стернею,

И мучили сыпучие пески;

Не знали мы, когда любовь всходила,

Когда она сжигала все дотла,

Когда она уже едва чадила,

Что дорога нам будет и зола,

Что душный день овеется дыханьем

Реки, и влажных листьев, и полей

И кончится задумчивым сияньем

Оранжевой луны меж тополей.

ПОЛЬ КЛОДЕЛЬ

Поль Клодель (1868–1955). — Многолетнее пребывание на дипломатической службе (Китай, Япония, США и другие страны), знакомство с культурой и философией Дальнего Востока во многом повлияли на формирование поэта (сб. «Познание Востока», 1900; «Познание Времени», 1903). Не отрицая традиционной метрики, он пытался расширить ее возможности, превращая свои стихи в некое подобие торжественной литургии («Пять больших од», 1904–1908, и др.). Написал также ряд драм.

«Ты победил меня, возлюбленный! Мой враг…» Перевод Бенедикта Лившица

Ты победил меня, возлюбленный! Мой враг,

Ты отнял у меня все способы защиты,

И ныне, никаким оружьем не прикрытый,

О Друг, я предстаю тебе и сир и наг!

Ни юный пыл Страстей, ни Разум, ни Химера,

На ослепленного похожая коня,

Мне не были верны: все предало меня!

И в самого себя во мне иссякла вера.

Напрасно я бежал: Закон сильней меня.

Впусти же Гостя, дверь. Раскройся пред единым,

О сердце робкое, законным господином,

Который бы во мне был больше мной, чем я.

О, сжальтесь надо мной, все семь небес! Заране

На зов архангельской трубы явился я.

Всесильный, праведный, предвечный судия,

Я жив и трепещу в твоей суровой длани!

ВЕРЛЕН Перевод М. Кудинова

I. СЛАБЫЙ ВЕРЛЕН [183]

Ребенок слишком большой и взрослеющий трудно, и полный угроз

и загадок,

Бродяга, с размашистым шагом, Рембо, что пускается в путь,

порождая везде беспорядок,