Занимательная орфография - [51]
Раньше, например, Иван Семенович десятки раз слышал: Мори́с Торе́з, но сам продолжал говорить: «Я тут живу, где Мо́рис — То́рез — институт…» И хоть поправляй его; хоть нет — никакого толку. А теперь, слышу, говорит: «Я живу рядом с Институтом Мори́са Торе́за…» (Я боюсь, как бы он теперь не засушил свою речь, не стала бы она канцелярски-серой. Ну, посмотрим.)
Молодец, Иван Семеныч! Улучшается.
Буквы — молодцы
Итак, буквы А, У, О, Э, Ы показывают: определенные гласные и твердость согласных перед ними. Так — в середине слова. После парных согласных.
И эти же гласные в начале слова показывают только гласный. И так же ведут себя после непарных согласных. Хорошо ли?
Очень хорошо. Если рабочий овладел двумя специальностями, его хвалят и ставят в пример. Он умеет и то, и другое. Так и буквы А, У, О, Э, Ы — они умеют работать и после парных согласных (здесь у них одна работа), и в начале слова (у них другая работа). Молодчаги!
В неуказанном месте
Мы поняли, зачем буквы Я, Ю, Е, Е, И. Они — для обозначения мягкости согласных.
Но вот какая странность — эти буквы пишутся и после гласных. Батарея, июнь, поёт, уехал, стоит. Здесь-то они не для мягкости предшествующих согласных. Нет предшествующих согласных!
Видно, здесь они заняты каким-то другим делом. Ay, гласные, вы что здесь делаете? Хитро улыбаются и молчат. Ладно, разгадаем…
Таинственное похищение
Перед нами ряд однокоренных слов, все они — глаголы или образованы от глаголов: мойся, мой окна, мойка, мойте, посудомойная машина, посудомойка… Сравнив эти слова, мы видим, что корень у них -мой-. Именно эти три буквы неизменно стоят в каждом слове.
Еще слова того же корня: моясь, моя окна, моют, моющийся, моюсь… Перед буквами Я, Ю корень стал другим, укоротился: Й нет. Осталось только MO-. Где Ё?
Строй, стройте, стройка, стройконтора, Днепрострой, строю, строят, Днепростроя, Днепрострою, строящий, строя… Перед буквами Я, Ю снова Й в прятки играет.
Здесь какая-то закономерность. Одно с другим связано: когда появляются буквы Я, Ю — перед ними И исчезает. Не иначе, как именно Я, Ю его и похищают.
Следственная гипотеза
Еще пример: герой, геройский, геройствовать… Корень — герой-. И опять Й перед гласными Я, Ю исчезает: героя, герою…
А что, если здесь считать буквы Я, Ю «составными»: в них спрятан [й] или [j] (мы будем считать [й] и [j] равными друг другу) и есть что-то еще. Тогда получится:
герой
герой + ■
герой + ●
Значками ■ и ● мы намекаем на какие-то звуки, спрятанные в буквах Я и Ю. Тогда Я = й + ■, Ю = й + ●. Подумаем, какие это могут быть звуки.
Сравним слово герой со словом рак (оба — существительные мужского рода):
рак
рак + а
рак + у
Te же падежи, что и у слова герой, героя, герою. Окончания такие: никакого нет («нулевое»): рак; -а: рака; -у: раку… Возникает предположение, «следственная гипотеза»: может быть, ■ =а, ● = у! Тогда:
герой
герой + а,
герой + у…
— совсем, как в формах рак, рака, раку. И выйдет, что рак и герой — слова, которые склоняются совсем одинаково.
Простая улика
Чтобы подтвердить следственную гипотезу, нам надо найти улику. Надежную, неопровержимую…
Произнесите: героя… — и протяните последний звук. Протяжно его пропойте. Что слышится? Гласный [а].
Пойте: герою… Последний звук, растянутый пением: [у]. Хорошее, ясное [у]. Вот вам и улика. Самая доказательная.
А что перед гласными [а], [у]? Тоже можно протянуть. Получится звук: [й-й-й-й-й]… Чуть меньше энергии при его произношении — это почти гласный. И тогда для него подходит изображение в фонетической транскрипции: [й]. Он поет, как и положено гласному. А произнесете с большей энергией — он жужжит, явно — согласный. Тогда для него обычно используют другой знак, йот: [j]. Мы не будем вдаваться в эти произносительные тонкости. Букву будем называть «и краткое», звук (и более, и менее энергичный) — «йот».
Потаенные двоегласные
М. В. Ломоносов писал: «Е в един произносится, как у немцев je в jeder, ю в юношестве, как ju в Jugend, я в яблоко, как ja в Jahr, имеют силу совершенных двоегласных». Наблюдение верное. Нелегко, наверное, было прийти к такому выводу первый раз.
М. В. Ломоносов называет «потаенными двоегласными», потому что сочетания двух гласных й + а, й + у (и так далее) скрыто буквами Я, Ю (и так далее).
Приставка-сорока
Говорят, сорока — коварная птица. Запрячется какой-нибудь зверь, так что охотники его наверняка не найдут. А сорока скачет над логовом, стрекочет, выдает спрятавшегося беднягу. Не знаю, зачем она так делает.
В роли такой приставки выступает приставка о- (об-). (Это два вида одной приставки.) Кажется, уж до чего хитро запрятался йот в буквы Я или Ю, а сорока… то есть приставка — ан его и выдала.
Сравним:
об арбузе — о горохе,
об укропе — о дыне,
об изюме — о лимоне,
об орехах — о севере,
об эскимо — о винограде.
Заметили, в чем закономерность? Перед гласным — приставка об-. Перед согласным — приставка о-. Посмотрим, как будет себя вести приставка о- — об- перед словами: яблоко, юг, ёлка, ель…
Прикинули? Убедились, что в ход идет приставка о-?
О чем же это говорит? О том, что слова яблоко, юг, ёлка, ель начинаются согласным. Да, именно этим самым: йотом.
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.
Задача этой книжки — показать на избранных примерах, что русская герменевтика возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Сквозная тема составивших книжку статей — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы.
Сосуществование в Вильно (Вильнюсе) на протяжении веков нескольких культур сделало этот город ярко индивидуальным, своеобразным феноменом. Это разнообразие уходит корнями в историческое прошлое, к Великому Княжеству Литовскому, столицей которого этот город являлся.Книга посвящена воплощению образа Вильно в литературах (в поэзии прежде всего) трех основных его культурных традиций: польской, еврейской, литовской XIX–XX вв. Значительная часть литературного материала представлена на русском языке впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.