Занимательная орфография - [39]
Но вернемся к словам разъезд и место. От них не образуются прилагательные с суффиксом -н-. Нет таких слов.
Конечно, нет. А если взять и образовать? Безразъездный путь. Безмостная переправа. Слов-то нет, а мы их все-таки произнесем! Произнесем по законам, которые одни и те же для всех слов, в том числе — и для новых, неожиданных, неслыханных… У нас вышло: безразъе́[зн]ый путь, безмо́[сн]ая переправа… Непроизносимых звуков как не бывало. Пропали. Проговорились наши скрытные фонемы: оказалось, что в словах мост, мосты — фонема <с>, а в слове разъезд — фонема <з>.
Хитры фонемы, а мы их перехитрили[15].
И стало ясно, что написания мосты, разъезды — фонемные.
Мы снова выяснили это, поднявшись на пять ступенек. Особенно трудной оказалась третья ступенька…
Банщик с барабанщиком
Есть правило: в сочетаниях нч, нщ мягкий знак не ставится. Казалось бы, совершенно механическое правило, без всякой фонемной «изюмины». Но так ли это? Разберемся…
Барабан, барабань. На конце слова, как видно, могут быть и твердые, и мягкие согласные. Для согласных твердых и мягких эта позиция — сильная, различительная.
От слова барабан образовано слово барабанщик. И согласный [н] оказался перед [ш>ь], перед согласным, который передается буквой щ. В этой позиции всегда происходит смена караула: твердый [н] непременно уступает место мягкому [н>ь]. Значит, перед [ш>ь] совпадают фонемы:
Пример: барабан — бараба́[н>ь]щик и зелень — зеле[н>ь]щи́к. И барабан (твердый [н]), и зелень (мягкий [н>ь]) перед [ш>ь] дают один и тот же результат: [н>ь]. Значит, позиция слабая. Две фонемы — <н> и <н>ь> — слились, обе выражены одним и тем же звуком. Перед [ш>ь], [ч>ь] звук [н>ь] всегда мягкий, не бывает твердого [н].
А раз так, слабую позицию равняй по сильной! Барабанщик пишется, как барабан. Действительно, так и пишется это слово, без ь.
Переберем все слова с сочетанием нч, нщ. Оказывается, всегда одно из двух: либо можно доказать, что фонема <н> — твердая, либо нельзя доказать, что она мягкая. Когда фонема твердая, мы видели: барабанщик. Вот другое слово: тушканчик. Хотим проверить: какая фонема, <н> или <н>ь>. Поставим эту фонему на конец слова! Будет сильная позиция. Тушкан! А такого слова-то и нет. А если было бы, то неизвестно какое. Может быть, «тушкань»… есть же олень… Нельзя найти сильную позицию для этой фонемы в слове тушканчик. Поэтому нельзя доказать, что фонема твердая. Напрасны все усилия.
Или возьмем снова зеленщика. Есть слово зелень… и зеленый. Одно слово утверждает, что в конце корня фонема мягкая, <н>ь>, а другое говорит: нет, твердая!..
Зеленоватый. Ясно — <н>. Зеленеть. Несомненно, <н>ь>. Одни слова тянут к фонеме <н>, другие — к фонеме <н>ь>. Тянут-потянут, перетянуть друг друга не могут.
Выходит, что не докажешь, какая здесь фонема. Не докажешь, что <н>ь>.
И какие слова с нч, нщ мы ни берем, все одно и то же: либо проверка показывает твердость фонемы <н>, либо не показывает ни твердости, ни мягкости.
Возможны, значит, два случая:
1) доказано, что в слове — <н> перед [ш>ь, ч>ь];
2) не докажешь, что в слове — <н> перед [ш>ь, ч>ь].
Эти два случая можно объединить такой формулировкой:
нет случаев, когда бы в словах перед [н>ь, ш>ь] была бы несомненно фонема <н>ь>.
Иначе говоря: фонемных оснований ставить ъ здесь нет. А отсюда — орфографическое правило: в буквосочетаниях нщ, нч мягкий знак не ставится.
Казалось бы, чисто механическое правило, а по сути оно фонемно.
Из ряда вон выходящее слово
Сейчас в каждом издательстве, в типографиях работают строгие, требовательные корректоры, и они не позволяют ошибкам проникнуть в печатный текст. В двадцатые, тридцатые годы не было еще такого требовательного орфографического надзора, и в печати иногда проскакивали ошибки. И сравнительно часто — в слове нянчить. В словах клянчит, барабанчик, окончательно, утонченный, санчасть ошибок обычно не было, не ставили ь после н.
Почему людей тянуло делать ошибку именно в этом слове? ставить ь после н? Потому что оно идет поперек всем остальным. В нем фонема, несомненно, мягкая: <н>ь>. Проверка: няня [н>ьан>ьа], нянюшка, нянька. Сравните: нянька — изнанка. Перед [к] различаются твердые и мягкие согласные, позиция сильная. Проверки показывают, что в слове нянчить фонема <н>ь>, мягкая. Противоположных свидетельств нет. Проверки советуют писать мягкий знак после н. А не пишем! Этот единственный случай подвели под все остальные.
Чтобы правило было круглое, без исключений, мы и здесь не пускаем ь в сочетания нч, нщ.
И что же вы думаете? Именно в это слово то и дело внедряются ошибки. Не только в тетрадях учеников, но, как я сказал, и в печати!
Нет сомнения, что эта условность здесь оправдана: дает более простую формулировку правила, без исключений. Но и частота ошибки нам тоже понятна.
Казалось бы, другой случай…
А такое правило: в сочетании чк не ставится ь? Оно разве тоже фонемно? Здесь не требуется проверки. Может быть, такое написание — простая условность, без особой мотивировки?
Пишется: изнанка — нянька. В одном случае — с мягким знаком, в другом — без него. Есть противопоставление — позиция сильная. Надо средствами письма отличать <н> от <н
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.