Занимательная орфография - [38]
Пусть будет «игра наоборот»: от сильной позиции к слабой.
Дана проверка: рог. Надо подобрать слова, у которых гласный проверяется этим словом. Их немало: рогатый, рогастый, рогач (‘ухват’), орогатиться (‘стать рогатым’), ороговеть (‘превратиться в нечто рогообразное’): здесь как раз кстати и само слово рогообразный; роговидный, роговица, роговой, жук-рогач, рогалик (из муки), рогозуб, роголистник, роголистниковые, рогулька, рогулина, рогатина, рогатка, рожок, рожковый, рожочек (‘маленький рожок’), рожечник (‘тот, кто играет на рожке’), рожковидный (‘похож на рожок’), рогорез (‘тот, кто вырезает из рога’)…
Эти слова раскрывают разные свойства рогов. В слове рогатка отразилось то, что рога — торчком, и их обычно у животного — два. В словах рожок, рожковый оркестр подчеркнуто: что рог — обычно полый внутри, в одну сторону расширяется — именно поэтому из него можно сделать музыкальный инструмент. В слове рогатина показано, что рог — это острие. В словах роговица, роговой, ороговеть — раскрыто иное свойство рога: имеется в виду рог как материал, твердый, но упругий, а если срезать тонкую пластинку — прозрачный.
Вот как по-разному поворачивается слово рог…
В производном слове может быть определяющим тот оттенок значения, который в порождающем слове не очевиден, существует подспудно, не явно. Если ученику попадется слово жук-рогач, ему легко найти проверочное слово рог. А встретится роговица, и проверка окажется трудной. Родство слов роговица и рог не так легко заметить.
Игра учит замечать родственные связи между словами — и правильно писать их…
Еще раз — по ступенькам…
Грустный — вкусный. Местный — тесный. Властный — красный. Двухостный — двухосный. В каждой паре слова хорошо рифмуются. Рифмы точные. По правилам русского произношения сочетание <стн> произносится как [сн]. Между <с … н> согласный [т] — непроизносимый.
В переводе на язык фонологии это означает: перед <н> нейтрализуются, не различаются в произношении <с> и <ст>.
До сих пор у нас было неразличение фонем. Много раз встречалось. А здесь иное: нет различения одиночной фонемы <с> и сочетания фонем <ст>. Нет различения, значит, позиция слабая. Вот мы и взобрались на первую ступеньку.
Итак, мы поняли: <с> и <ст> попали в такую переделку, что перестали различаться: произносится гру́[сн]ый и вку́[сн]ый. Одинаково!
Надо искать другие слова, где бы не было нейтрализации, то есть подниматься на вторую и третью ступеньки. Найти можно. Учинила нейтрализацию фонема <н>: перед нею произошла неразбериха, так что не отличишь <с> от <ст>. Надо отодвинуть эту виновницу в сторону, чтобы позиция была не перед [н]. Отодвинем: грустен, но вкусен. Беглый гласный оттеснил фонему <н>; он — беглый, мы его позвали, он и прибежал. Стало ясно, что в одном случае [ст], а в другом — [с]. Это ведь, кажется, четвертая ступенька.
Пятая: переносим найденное написание в слабую позицию, то есть пишем: грустный, но вкусный.
Для пары местный — тесный так не выйдет. Слово местный — относительное прилагательное и поэтому не имеет краткой формы; «местен» — не говорят. У нас есть другая проверка: место. Ясно, что в конце корня — сочетание [ст]. Перед гласным. Мы и здесь избавились от соседства с [н]. Позиция сильная. Переносим написание в слабую: местный.
Слова двухостный и двухосный произносятся одинаково: с сочетанием [сн]. Первое обозначает ‘имеющий две ости, длинные отростки — усы’ (двухостный колос), а второе — ‘с двумя осями’ (двухосный вагон). Фонемный состав этих слов разный. Понимаете, почему это так? И поэтому у них разное написание.
Пять ступенек справились с непроизносимыми согласными.
Полезная пропажа
Разъезды. Какая фонема в конце корня? Ответ простой: <д>. Она здесь в сильной позиции. Не надо подниматься по ступенькам: мы уже стоим на самой верхней.
А какая фонема на предпоследнем месте? Пишется буква з, но это не доказательство, что фонема <з>. Фонема повелевает буквой, а не буква фонемой. Надо узнать без помощи буквы, какая здесь фонема, а потом посмотреть на букву: та ли она, отвечает ли фонеме.
Перед звонким [д] позиция слабая, нет различения звонких и глухих. Могут быть только звонкие, не глухие, именно — [з], не [с]. А как найти сильную позицию? Кажется невозможным. Не может [з] в этом корне освободиться от своего соседа: всегда в зависимости от него. Собственная фонемная суть этого согласного замаскирована.
Мосты. Здесь ясна фонема <т>, но что перед нею, тоже определить невозможно. Звук-то, конечно, глухой, [с]. А какая фонема, <з> или <с>? Как бы раскрылась ее фонемная суть в сильной позиции? Неизвестно… Не найдешь сильную позицию.
Трудный случай…
Возьмемся сначала за более простой. Вот со словами звезда, место много проще. Тоже есть согласные [з], [с]. Тоже спрятаны внутри слова. И все-таки можно определить, какие фонемы они выражают. Образуем прилагательные: звёздный, местный. Согласные [д], [т] — непроизносимые. Они превращены в звуковые нули. Произносится: звё[зн]ый, ме[сн]ый. Перед сонорными — сильная позиция; так здесь и вышло: перед [н] выявились звонкая фонема <з> (звё[зн]ый) и глухая фонема <с> (
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.