Занимательная орфография - [19]
Итак, два звука, они позиционно чередуются. Один ушел с поста, другой занял его место. Звуки-то разные. Их можно записать каким-нибудь прибором, и прибор покажет: разные звуки, иногда очень разные. Но пост у них один. Например, последнее место в корне мороз. Пока это место «перед паузой» — дежурит [с]. Как это место окажется «перед гласным» — дежурит [з].
Раз пост один — часовой выполняет одно и то же назначение. Так же и звуки [з] — [с]. Когда они позиционно чередуются, то входят в состав одной и той же морфемы, помогают отличать ее от других морфем. И эти слова мороз, мороза, морозу — от других слов.
По звучанию они различны, но в механизме языка, в его устройстве, в его строении они — одна и та же единица.
Поэтому говорящие и не замечают, что на конце слова, перед паузой, не моро[з], а моро[с]. Для них согласный на конце — все равно [з], все равно звонкий согласный, они игнорируют его отличие от того, настоящего [з], который есть в случаях мороза, морозу, морозом и т. д.
Вот что значат слова И. А. Бодуэна де Куртенэ. (Перечитайте их на с. 56.) Видно, на самом деле глухие согласные могут «в механизме языка» играть роль звонких и, наоборот, мягкие — роль твердых и т. д.
С 1881 года началась история особой науки — фонологии, науки о фонемах. Ей, значит, около ста лет.
Для науки это младенчество. Но за сто лет младенчества фонология много успела сделать. Она дала ключ к пониманию того, как устроено письмо. Она позволила проникнуть в тайны многих фонетических систем, то есть помогла понять, как устроена звуковая сторона языков. Здесь всего не расскажешь, об этом нужна другая книга.
Появляется главный герой нашей книги
Если [з] и [с], когда они позиционно чередуются друг с другом, одна и та же единица, то надо ее назвать.
Бодуэн де Куртенэ назвал: фонема. В 1881 году. С тех пор это название утвердилось и стало обычным в трудах языковедов.
Что же такое — фонема? Фонема — это единица, которая служит для различения слов и морфем (вот ее работа в механизме языка!); она выражена рядом позиционно чередующихся звуков.
Эти звуки потому одна и та же фонема, что они друг для друга — не различители.
Вот пример. Роза — роз. Произносится [ро́за] — [рос]. Позиционно чередуются [з] (перед гласным) — [с] (на конце слова) Эти [з] и [с] друг для друга не различители, и [роз], [рос] — одна и та же морфема.
Следовательно, здесь фонема представлена чередующимися звуками [з] — [с].
По отношению к другим фонемам она — различитель. Например: слово роз (роза) отличается от слов, например, ром, рой и от многих других.
Сделаем вид, что их нет
Сказано: различие между звуками, позиционно чередующимися, нефункционально, то есть не имеет значения. В языке эти звуки — одно и то же. Так вот и давайте писать: будто нет позиционных чередований… Пренебрегая ими. Звуки-то разные, а мы не обращаем внимания на их различия! Звуки-то разные, а мы их — одной и той же буквой! Поделом им: они, хоть и разные, но не помогают (своими различиями) одно слово отличить от другого.
Про хамелеонов
Даю вам слова: холод, холодному, холодновато. Вместе понаблюдаем, как они произносятся. В слове холод последний звук — [т]. В конце слов, перед паузой, мы вообще не умеем произносить [д], русский язык нас к этому не приучил. Он, наоборот, строго нам велит все звонкие согласные на конце слова заменять глухими. Смена поста!
Последний гласный в этом слове — заударный, он следует за ударным слогом. Гласный очень слабый. В небрежной речи часто слышится [хо́лт]. Гласный совсем не произносится. Но в четкой речи он есть, хотя и ослаблен; это наш знакомец [ъ].
Значит, первое слово в фонетической транскрипции надо изобразить так: [хо́лът]. Второе слово — так: [хало́днъму].
Третье: [хълъднава́тъ]. Один и тот, же корень мы передали по-разному:
[холът]
[халод]
[хълъд]
«Закрылись следы произвождения слов»! (Помните, что об этом говорил Ломоносов?) Не видно, что это слова однокоренные.
А теперь попробуем установить, какие фонемы в этом слове. Согласные [х], [л] — перед гласными, это для согласных — сильная позиция. Каждый согласный противопоставлен всем остальным, ни один не совпадает с другим согласным. Запишем:
<х*л**>
Звездочки поставили — значит, еще не определили фонему. Гласный первого слога изменчив, как хамелеон. (Это мы ему говорим не в укор.) То он — [о́], то он — [а], то он — [ъ]. Чередование позиционное. Так, например, [о́] во втором предударном слоге всегда уступает свое место звуку [ъ]:
б[о́]роды — б[ъ]рода́,
н[о́]здри — н[ъ]здрева́тый,
к[о́]нь — к[ъ]нево́дство…
А уж если чередование [о́ — а — ъ] — позиционное, то это одна фонема. Надо ее назвать!
Спор об имени
— Ты, я слышал, хочешь всем фонемам дать имена. А зачем?
— Да, Иван Семеныч. Хочу. А то очень длинно получается: «фонема, выраженная позиционно чередующимися звуками: [о́] под ударением — [а] в первом предударном слоге» — и так далее… Видите, какое длинное название — у меня даже дыхания не хватило закончить; не название, а целое описание получается. Надо придумать название покороче.
— Хорошо ты сказал! Давай назовем эту фонему Иван Семенович. В мою честь. Здесь-то у тебя дыхания хватит? Попробуй!
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.