Замыслы - [5]
И ты опускаешь голову. И ты берешь отца за руку и отводишь его в спальню. И ты извиняешься. И все время шепчешь: «Папочка, папочка, прости! Папочка, прости! Папочка, пожалуйста, не наказывай меня! Папуля, я больше так не буду!».
И ты накрываешь одеялом отца, и ты целуешь его. И только после этого ты возвращаешься в свою комнату и прикладываешь к маминому глазу вымытый в ледяной воде стакан. Она хлюпает носом и плачет. И ее колотит, и ты обнимаешь ее. И она смотрит на тебя испуганными глазами, и ей страшно, и она понимает, что больше не узнает в тебе сына. Ты больше не тот, кого она кормила грудью и собирала на прогулки. И тебе уже все равно. Сильный своими несчастьями мальчишка, ты целуешь мать в лоб и решаешь, что завтра пойдешь в школу в новых, привезенных из Югославии кроссовках, чтобы все тебе завидовали.
Вот же херня… Мое настроение резко меняется. Я пытаюсь сделать полный вдох. Ничего не выходит. Ноет грудная клетка. Мне сложно сглотнуть слюну — болит пищевод. Я ничего не понимаю. Теперь все это мало напоминает шутку. Короткими рывками я добираю воздух. Я смотрю на правую руку — кисть трясется. Я пытаюсь успокоиться и, сам не понимаю как, продолжаю читать.
Замысел третий
ОН
Пойдет в душ. Через несколько минут. Пока же Саша пьет молоко. Несколько капель падает на чистый лист. «Надо будет прочесть», — думает он.
Саша смотрит в окно. Точь-в-точь персонаж Хоппера. Безразличный, рассеянный, отрешенный взгляд. Саша живет в Москве, аккурат между Киевским и Белорусским вокзалами — Улица 1905 года. Из окна — будто бы нарисованный вышеупомянутым художником — индустриальный вид: депо, паутина рельс, Останкинская телебашня.
Кухня Саши напоминает тысячи других. Холодильник, плита, стол. Словно сценаристы к звезде, приставлены к столу стулья. На столе кипа бумаг. Счета за квартиру, рекламные буклеты. Саша берет в руки листок. Под плохо пропечатанной государственной символикой размещен призыв в чем-то поучаствовать. Саша рвет и выбрасывает листок в урну.
Саша садится на подоконник. Спиной к Москве. За его плечами в открытую форточку шумит город с самыми большими в мире чашками «лавацца». Город патрициев и бандитов. Столица самого закомплексованного народа в истории человечества. Центр достатка, неопределенности и уязвимости. Место, где важнее казаться, чем быть. Город выписанных с Филиппин домработниц и официантов с накрашенными ногтями. Притон восьмидесяти тысяч долларовых миллионеров и одного, окольцевавшего их, Садового кольца. «Город, где проще найти Бога, чем нужный тебе переулок», — говорит он.
Саша проходит в ванную комнату. Садится на унитаз. В корзинке с журналами, развалившись на три ровные части, валяются диалоги с рыжим поэтом. Поэт утверждает, что восклицательный знак в английском языке — событие. «Точь-в-точь моя жизнь», — думает Саша. Будто бы заводя будильник, он крутит пальцем в ухе, затем бросает треть книги, смывает воду и подходит к раковине. Саша смотрится в зеркало. Седины все больше. Саша улыбается и шепчет: «Я, я, я. Что за дикое слово! Неужели вон тот — это я? Разве мама любила такого, желто-серого, полуседого и всезнающего, как змея?».
Правой рукой Саша берет станок для бритья. Будто пролистывая сообщения на сенсорном экране телефона, Саша водит пальцем по лезвиям. Их пять — больше пока не делают. Порезаться невозможно — идеальное, гладкое, чистое бритье.
Саша отбрасывает в сторону станок и, один за другим, открывает ящики. Шампуни, салфетки, мыло. Ничего острого. Наконец, Саша находит ножницы. Не маникюрные, но настоящие. Приличных размеров, канцелярские, с пластмассовыми ушками. Саша высоко заносит ножницы и со всей силы бьет себя по левой руке. Ножницы разрывают кожу и входят по самую рукоятку. Саша хрипит, как во время оргазма. Будто из фонтана бьет кровь. Саша мычит, словно немой. Этот звук подобен тому, что издаешь во время страшного сна, когда хочется кричать, но пропадает голос, голос, который возвращается к тебе только тогда, когда ты просыпаешься от собственного крика. Неимоверным усилием Саша вырывает из себя ножницы и тотчас наносит себе еще один удар. И еще. Саша ковыряется в своей руке, пока наконец не вырывает из себя вены…
Нет. Не так.
Саша идет в душ, чтобы не опоздать на работу.
Я задыхаюсь, но продолжаю читать…
Замысел четвертый
ОНА
Учитель прочла:
— Местоимение есть часть речи, лишенная собственного лексического значения и употребляемая, в том числе, вместо имени существительного.
Староста записала предложение и, подняв голову, намекнула, что готова усердствовать дальше.
«Местоимение есть часть речи, лишенная собственного лексического значения. Все так и есть. Все верно. Он никогда не принимал меня всерьез…»
— Все записали?
— Нет! Повторите, пожалуйста, еще!
«Для него я всегда была не более чем местоимением третьего лица — то есть “она”, по всем правилам не принимающая участия в речи».
Лидия появилась в его предпоследнем классе. «Шлюшка», — подумали в школе. Иначе и быть не могло. Двадцать два года, слишком красивая для того, чтобы быть не замужем. Почти каждый день после уроков ее встречал милиционер. Она не садилась в его машину, и он ехал рядом. Преподавательница литературы и русского языка. Куда только смотрел директор? Старый извращенец, наверняка и он пытался ее заполучить.
«Травля» — это история о том, что цинизм и ирония — вовсе не универсальная броня. Герои романа — ровесники и современники автора. Музыканты, футболисты, журналисты, политтехнологи… Им не повезло с эпохой. Они остро ощущают убегающую молодость, может быть, поэтому их диалоги так отрывочны и закодированы, а их любовь не предполагает продолжения... «Травля — цепная реакция, которая постоянно идет в нашем обществе, какие бы годы ни были на дворе. Реакцию эту остановить невозможно: в романе есть вставной фрагмент антиутопии, которая выглядит как притча на все времена — в ней, как вы догадываетесь, тоже травят».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Бывший сын» — о беларусах, покинувших родину. Основан на реальных событиях современной беларуской истории. Он начинается с трагической сцены давки на Немиге, рассказывает о выборах и заканчивается событиями на Площади в 2010 году. Главный герой Франциск попадает в толпу в 1999 году и впадает в кому. За долгое время болезни никто, кроме его бабушки, не верит, что Франциск поправится. К нему в палату приходит друг, делится новостями, впечатлениями, и беларуская реальность протекает параллельно с метафорическим сном героя.
Есть городок, где градообразующее предприятие — тюрьма. Есть детский дом, в судьбах обитателей которого мелькнул проблеск счастья. Ситуации, герои, диалоги и даже способы полицейских пыток — всё взято из жизни. И проклятый вопрос о цене добра, которое почему-то оборачивается злом, тоже поставлен жизнью. Точнее — смертью.
«Красный крест» — две пересекающиеся истории, одна из которых началась в прошлом веке и заканчивается сейчас, со смертью ее героини. А героиня другой жила сейчас и уже умерла, но ее история продолжается, просто уже без нее. Да, собственно, и первая история продолжается тоже... Роман затрагивает тему сталинских репрессий, Великой Отечественной Войны, отношения к женам и детям «врагов народа». Саша Филипенко рассказал о том, о чем в Советском Союзе говорить не разрешалось. В романе представлены копии писем, отправленных в НКИД комитетом «Красного креста», а также отказов НКИДа отвечать на эти письма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)