Замуж подшофе - [10]

— Видимо, мой “жалкий” род всё же достаточно значим, раз ваша светлость изволила запомнить такие подробности. — иронично выгнула бровь, с пренебрежительным спокойствием съев последний кусочек омлета.

Чего “благородные” не переносят совсем, так это пренебрежения.

— У меня просто память хорошая! — запальчиво огрызнулся он.

О, моя тоже неплоха! И, к твоему сожалению, явно получше будет.

Если улыбкой можно оскорбить, то у меня это получилось в совершенстве.

— Правда? — усомнилась я. — Давайте расскажем эту замечательную новость учителям? То-то они удивятся!

На самом деле, многие адепты знали даже базовый учебный материал из рук вон плохо, полагая, что их судьба — блистать при дворе, а не покорять мир знаниями и умениями, и Ланрад — не исключение. Да и в целом образовательная политика нашего государства в последнее время будто направлена на отупение населения, и это касается даже высших слоёв, то есть дворянства. Необразованными людьми с узким кругозором легче управлять, они предсказуемые и легковнушаемые. Поэтому в учебниках вся действительно важная информация выдаётся по крупицам, остальное — “вода”. Поэтому популярные ранее в обыденномвремяпрепроваждении книги и газеты мода заменила журналами, состоящими из глянцевых картинок и статьями со сплетнями. Поэтому библиотеки становятся платными, а книги и индивидуальное ученичество у мастера — баснословно дорогими. Поэтому попасть в магическую Академию или в обычный колледж становится всё сложнее, и даже школа — не только магическая! — как говорят, тоже вскоре станет отчасти платной… Это приводит меня в такой ужас, что при одной мысли об этом в горле большим горьким комом застревают, царапаясь и просясь наружу, все те нехорошие слова, которые неположено произносить воспитанной эссе, но которые являются единственно возможным ответом на такое.

Не то чтобы я сама была особо гениальной или сверхобразованной — нет, к сожалению! — но жуткие последствия таких перемен были для меня очевидны, и я не могла без сожаления наблюдать за тем, как вырождаются великие роды, воплощаясь в прожигателей жизни, вроде Ланрада, или как гаснут молодые звёзды (пусть даже из бедных, не родовитых семей, ну и что?), разбившись о непробиваемую стену старых предрассудков, вечной людской глупости и “прогрессивных” новых веяний.

С другой стороны, солнце всегда лучше видно в тёмные времена, поэтому Кай… то есть эрртРохан выделялся среди других, как орёл среди ворон. Так я подумала тогда, исподволь глядя на него.

Но тут же мысленно одёрнула себя. Ишь, как загнула, блин! Прямо поэт! Как я могу подобным образом судить о человеке, основываясь лишь на поверхностных наблюдениях, слухах и домыслах? Ведь он, наверное, даже не помнит моего имени…

На тот момент он выглядел немного отрешённым, погруженным в чтение, но я знала наверняка: хотя он и читает внимательно, ничто из происходящего не ускользает от него. Такая вот странная способность. Хотя он всё-таки менталист, а в случае с ними никогда нельзя быть уверенным, что они чего-то не заметят или не узнают. К тому же, ментальная магия — лишь один из его даров. Он учится сразу на трёх факультетах — боевом, ментальном и стихийном. Поэтому он на год старше меня, хотя тоже выпускник — те, кто учится на нескольких факультетах сразу, заканчивают на год позже. А на стихийном факультете вообще всегда мало учеников, ибо это редкий дар, а Каю подвластны сразу две стихии — огонь и воздух… И при этом он прекрасно учился, и успевал заниматься общественной и научной деятельностью с друзьями и не звездился особо. Как?!

Он казался мне непостижимым феноменом, завораживал. Я восхищалась им, как последняя дурочка.

Тем временем неловкая пауза, как бы выражающая всеобщее возмущение моей наглостью, затянулась, ибо ненаходчивый Ланрад никак не мог придумать ответ.

“Смешной ты, парень, — не без сарказма подумала я тогда, — Как же ты собираешьсья блистать при дворе, если ловкость и остроумие — там самые ценные качества?”

Но едва успела промелькнуть эта мысль, как реакция заставила меня инстинктивно дёрнуть ногу в сторону. Стакан с соком со звоном разбился, запачкав балетки и подол платья.

— Ой, я такая неловкая, — надула губки эрраХайдсток. — Хотя чего уж там, ты у нас служанка и по происхождению, и по магии, и по профессии, лишнее пятно на себе и не заметишь даже среди других.

Теперь на меня взирали с любопытством, и не только сидящие за нашим столиком, явно предвкушая зрелище. Обычно в ответ на подобные подколки адепты нашего курятника бросались в бой. В прямом смысле. И всё бы ничего с моим-то мизерным даром, но над столовой с некоторых пор висит частичный антимагический купол… и многие знают, что в немагическом бою я неплоха… Вот только явно не учитывают, что в петушатнике я лишняя и их привычки мне не свойственны.

— Даже если было бы так — невелика беда. — изящным жестом, будто на уроке у эссыМорин, уившей меня этикету и танцам, повела плечами, и лёгким взмахом руки убрала пятно. — Платье можно постирать, и оно вновь станет чистым, а вот глупость не отмывается. Спешу вас огорчить, эрра: неуклюжесть — не самый неприятный из ваших недостатков. Я бы, воможно, поведала бы вам о некоторых более явных, если бы вы попросили, но, боюсь, эта информация долго не задержится в вашей голове, как и всякая другая, не касающаяся эрртаЛанрада, чьей-либо личной жизни, одежды и модных журналов.