Замурованное поколение - [28]
Возле какого-то строения, не то хижины, не то часовни, неподалеку от хутора, она позволила мне поцеловать себя, и, надо сказать, раньше, чем я ожидал; но, когда я дал волю рукам, она воспротивилась. Правда, место было совсем неподходящее, да и холод стоял порядочный. Но она сказала только, что мы еще мало друг друга знаем.
На следующий день мы уже познакомились поближе. Я проводил ее до гумна, шли мы от селения всего минут десять; она хотела взять хворосту на растопку. Гумно состояло из двух половин: одна — под крышей, там хранилась солома, над другой, где валялись серпы и всякие орудия, в это время года ненужные, крыши не было. В глубине — большие ясли для лошадей и мулов на время молотьбы.
Придя туда, мы поцеловались, как и накануне, и она многое мне позволила, только не разрешала ласкать ее тело под платьем; когда же я увлек ее на солому, она воспротивилась. Девушка сказала, что это нехорошо, потому что я солдат и скоро уйду, а она не из тех, кто уступает каждому. Я ей нравлюсь, потому она и пошла со мной и позволила поцеловать себя, но уж остальное…
Я не хотел принуждать ее. В то время, разумеется, я был погорячей, чем сейчас, и, вероятно, не соблюдал кое-каких заповедей, тем более что многие вокруг меня потешались над ними и не признавали их; с другой стороны — от солдатской жизни я огрубел и легко совершал небольшие проступки, о которых дома, в мирное время, и подумать не мог. Но я сохранил еще достаточно нравственного чувства, чтобы уважать желание девушки сохранить себя, как я тогда полагал, до замужества. Короче говоря, ничего бы тогда и не произошло, если бы она, когда я отступился от нее, естественно разочарованный, не испугалась, что обидела меня, и не спросила: «Ты не сердишься на меня, Эрнесто?»
Я хлопнул по тетради ладонью, пораженный открытием. Да, Эрнесто. Так звали сержанта — Эрнесто Гасуль, и она перепутала меня с ним, когда при второй встрече спросила, как меня зовут. Я перечитал это место. В записках было сказано: «Я назвал ей имя сержанта, бедняги Гасуля». Но его звали Эрнесто, я хорошо это помню, и помню, что именно, так она тогда меня и назвала. Но ведь в письме, которое прочли или изложили по радио, речь шла об Ансельмо… Может быть, потом я сказал ей свое настоящее имя? Но почему лишь наполовину? Почему не сказал, что я не Гасуль?
Я раскурил трубку и сквозь зубы процедил: «Любопытно». И тут я вдруг подумал еще об одной детали, на которую не обратил внимания: я ей никогда не говорил, что я студент-медик, а в письме дочери об этом сообщалось. Откуда Флора это узнала? Может, поговорила с моими товарищами, но тогда бы она узнала и мою фамилию… Необъяснимо. Впрочем, мне не хотелось думать об этом; может, когда-нибудь девушка объяснит мне, как это получилось.
Снова склонившись над тетрадью, я продолжал читать запись от восьмого ноября тридцать восьмого года. Сцена была описана без диалога, но вспомнить его было нетрудно, по крайней мере приблизительно.
— Нет, — сказал я ей. — Я же, в конце концов, здесь пробуду недолго, и никакая девушка не отдаст свою невинность незнакомому человеку, так бывает только в романах.
Она долго молчала, видно думала, сказать или нет, потом призналась:
— Я не девушка.
И рассказала о связи с женихом, которая началась за несколько месяцев до его отъезда на фронт. Услышав такое признание, я снова подошел к ней и, пока говорил, все убеждал себя, что отказ ее не совсем искренний и что я слишком рано спасовал, а теперь она объясняется потому, что ей нужно то же, что и мне. И я свое получил.
— Никто ничего не узнает, Флора, — сказал я. — Видишь ли, я не настаивал из-за того, что считал тебя невинной. Не хотел причинять тебе зла…
— Я понимаю. Мне понравилось, что ты не настаиваешь.
— Но теперь дело другое. Мы можем быть счастливы несколько дней, а может, и недель. Идет война, и в любой момент нас могут убить. Меня-то уж во всяком случае…
Это и заставило ее уступить. Она повторила ту жертву, что принесла прежде жениху. Мы любили друг друга страстно и без оглядки, и, скорей всего, в тот вечер она и забеременела. Не оставалось сомнений, что это — моя дочь. Судя по дневниковым записям, мы с Флорой сошлись восьмого ноября и потом — одиннадцатого. Из письма следует, что девушка родилась в августе следующего года. Даты совпадали.
Я закрыл дневник. Пока что я не знал, что смогу сделать для нее, поскольку ничего о ней не знал. Но зато я знал, что я перед ней в долгу, а я никогда не любил оставаться в долгу у кого бы то ни было.
2
Кортет звонит мне во время обеда; услышав, что это он, я закрываю дверь кабинета.
— Сегодня я тебя не видал. Ты не был?
— Нет. Как прошло?
— Очень хорошо. Я одного нокаутировал.
— Не разыгрывай! Так уж и нокаутировал?
— Ого-го! Если б его не унесли, и сейчас бы еще валялся на Ронде.
Потом голос его скучнеет:
— Но опять схватили несколько человек.
— Кого?
— Всех пока не знаю. Видел, как увели Ровиреса, Кастро и еще парня с медицинского, я его не знаю. Почему ты не пришел?
— Не мог.
Не объяснять же ему, что вчера вечером тот тип назначил Ренате свидание на сегодня. Это поважней. А если б я пошел, могли бы схватить и меня. И я добавляю:
Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.Составитель Хуан Рамон Масоливер.
Будни спасателей нельзя назвать серыми. Каждый день автокатастрофы, случайные ранения, суициды... Но сотрудники МЧС относятся к этому с пониманием: от несчастного случая не застрахован никто, все мы под богом ходим. Однако история с мальчиком Вадимом заставляет их усомниться в том, что это несчастный случай. Уже не в первый раз приезжают они спасать нерадивого мальчугана. Вот и теперь ЧП – пацан выбрался из окна на карниз шестого этажа... За что судьба так жестоко испытывает мальчика, подвергая его жизнь смертельному риску? И судьба ли? На досуге спасатели начинают «играть в сыщиков», вспоминая мальчика и выдвигая различные версии случившегося.
На горнолыжной базе «Джаловчат» в вагоне канатной дороги застряли парень с девушкой. На помощь им примчалась бригада спасателей МЧС – Борис Мостовой, Олег Чистяков и Ольга Синицкая. Вызволить горемычную парочку – дело техники. Но приключения спасателей еще только начинаются… Внезапно в горах происходит обвал, блокирующий единственную дорогу с базы. И в это же время спасатели находят под обрывом автомобиль, а в нем – водителя со смертельным ножевым ранением. Убийца не мог прорваться через завал, а значит, он где-то на базе, среди отдыхающих.
Фармацевтическая фирма «Гелиос» с размахом праздновала день рождения одной из сотрудниц. В самый разгар торжества был найден труп любимой собаки начальника. Подозрительное происшествие совпало с исчезновением хозяина фирмы Бориса Гольдмана, что привлекло внимание милиции. Следователь Тарасов хладнокровно взялся распутать клубок интриг и разоблачить преступный клан. Все его подозрения сходятся на противоречивой фигуре Марты, коммерческого директора «Гелиоса» и по совместительству жены Гольдмана…
Одержимому высокой идеей человеку невольно покоряются и чистые сердца, и погрязшие в грехах души — этой идеей Ги де Кара обязательно увлечётся читатель романа «Храм ненависти». Он интересен и любителю психологического романа, и поклоннику детектива.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Золотая пуля». Так называют в городе агентство, в котором работают журналисты-инвестигейторы (или, в переводе на русский — «расследователи»). Возглавляет это вымышленное агентство Андрей Обнорский — герой романов Андрея Константинова и снятого по этим романам телесериала «Бандитский Петербург». В «Золотой пуле»-3 вы встретитесь не только с Обнорским, но и с его соратниками-журналистами: Николаем Повзло, Зурабом Гвичия, Светланой Завгородней, Нонной Железняк, Георгием Зудинцевым и другими. Все они попадают порой в опасные, а порой и комичные ситуации.