Замурованное поколение - [14]

— Я тебя по-настоящему люблю. Ты у меня вот здесь, вот здесь… — она прижимает другую руку к груди. Вздыхает. — Иногда я думаю, что вот мы повзрослеем… состаримся и я тебя потеряю, ты женишься на другой…

— Не расходись слишком. До старости я не доживу. А на тебе, может, и женюсь.

— Свисток. Да я бы и не согласилась. Было бы уж не то. Представляю, какие были бы лица у твоих родных, вот смех-то.

— Дома, конечно, обрадовались бы, что я привел гулящую девицу.

— Говори что хочешь, на самом-то деле ты меня любишь. Просто сейчас сердит на меня.

— Ну и что из этого?

— Если бы ты пришел встретить меня, ничего бы и не случилось.

— Не хватало еще, чтобы я тебя караулил! — добавил я уже беззлобно. — Надеюсь, ты не сказала ему, кто ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, не назвала себя и не дала адреса?

Она качает головой.

— Нет. А он спрашивал. Я сказала, меня зовут Лаура.

— И он на этом успокоился?

Она чуточку отодвигается.

— Нет. Пришлось дать ему телефон нашего бара. — Подняв голову, она смотрит на меня и говорит успокаивающе: — Я ему не сказала, что это бар. Если позвонит, ему скажут: никакой Лауры здесь нет, и он подумает, что я дала ему неправильный телефон.

— Ты могла так и сделать.

— Я и хотела. Но как-то само получилось, понимаешь?.. Не успела придумать другой.

Я говорю ей насмешливо:

— Ну конечно, это трудно. А в душе ты, наверно, и сама этого хочешь…

Уязвленная, она выпрямляется.

— Я же тебе поклялась, Алехо! Поклялась, что никогда бы не согласилась, если б знала, кто он такой.

— Ладно. Разве он сразу не сказал?

— Нет. Для чего ему это было надо?

Я пожимаю плечами.

— Ну, не знаю. Некоторые из этих типов думают, что стоит им бросить тебе в лицо свое имя и свой пост…

— Он уже потом это сказал.

Тут мне в голову приходит другая мысль.

— А когда ты уходила, он тебя проводил?

— Нет. Я ушла, пока он спал. Честное слово.

Я смотрю на нее, нахмурив брови. Славная девчонка, но иногда злит меня до умопомрачения.

— Когда-нибудь я тебя поколочу, Рена, поколочу как следует.

— Да? Поколоти. Если тебе этого хочется, я разрешаю.

— На это я не стану просить разрешения. — Я смотрю на часы. — Но сейчас мне надо идти. Должны собраться все наши, и опаздывать я не хочу.

— Так вы снова пойдете туда?

— Да, и будем ходить столько раз, сколько понадобится.

Я быстро целую ее, затем разнимаю ее руки и встаю во весь рост посреди залитой светом комнаты. Она одним прыжком соскакивает с постели вслед за мной.

— Постой! Я пойду с тобою…

Наверно, я разинул рот, потому что она расхохоталась и воскликнула:

— Ну и комик!

— Еще бы! А что я скажу ребятам, когда они увидят меня с тобой?

— Вот как?.. Не хочешь ли ты сказать, что стыдишься меня?.. — Она наступает, лицо ее перекошено. — Я же тебя исцарапаю!

— Не говори ерунды. Кто это может стыдиться такой сногсшибательной девицы!

Польщенная, она улыбается.

— Ты в самом деле считаешь, что я сногсшибательная? Да?

— Даже слишком. Но все-таки как я им объясню?..

— Не надо ничего объяснять.

Я снова гляжу через ее плечо на часы.

— Да и поздно уже. Мы собираемся в двенадцать, осталось всего двадцать минут.

— Мне хватит десяти, чтобы одеться.

— Ну да!

— Когда захочу, я все делаю быстро, вот увидишь. Ты еще меня не знаешь.

— До Университетской площади трамвай идет пятнадцать минут.

Она решает эту проблему в мгновение ока.

— Возьмем такси. Плачу я.

Она решительно отходит от меня, а я пальцем показываю на часы.

— Даю тебе ровно десять минут. Если без четверти двенадцать ты не будешь готова, уйду один.

— Буду готова раньше.

Она бросается в ванную; я иду за ней, подхожу к двери, но не вхожу. Открывая кран над умывальником, она говорит:

— Мазаться не буду.

Ловко намыливает лицо, чтобы смыть остатки кремов и лосьонов, мгновенно вытирается, возвращается в спальню и открывает шкаф.

— Что ты на меня так смотришь?

Смешными движениями в четыре приема натягивает трико; берет пояс и тут же отбрасывает.

— Не буду надевать чулки.

— Конечно, не надо. Никто раздевать тебя не будет.

— Глядите, какой шутник!..

Не трогаясь с места, я смотрю, как она причесывается. Не стоило труда, потому что, когда она заканчивает, голова у нее совсем растрепанная. Строит лукавую мину.

— А ты не подумала, что тебя могут упрятать за решетку?

Она бежит к шкафу, вытаскивает желтое платье с короткими рукавами и неглубоким вырезом.

— Никогда еще не хватали женщин…

— Это ничего не значит, они могут начать это делать сегодня или в любой другой день.

— Еще бы! Когда вы сами лезете на рожон…

Надевает платье снизу, как брюки, и натягивает до плеч.

— Застегни мне пуговицы на спине.

Я неловко застегиваю на ней платье.

Она лезет под шкаф и тянет руку к одной из многочисленных пар туфель.

— Если ты будешь вертеться, мне не застегнуть…

Выпрямившись, она продолжает вертеться, теперь пробует надеть туфли кремового цвета на среднем каблучке. Спрашивает:

— Который час?

Я застегиваю третью, последнюю пуговицу, гляжу на часы.

— Осталось семнадцать минут.

— Вот видишь? Я готова. — И она оборачивается ко мне, делая пируэт. — Ну как? Ненамазанная, я наверняка похожа на шимпанзе, да?

— Конечно, как тебя увидят, так и отправят в зоопарк.

— Противный! Я чуточку подведу губы, но…