Замок янтарной розы - [46]

Глава 16. Звёзды, которых я не увидела

Я коснулась пожелтевших листов, высохших как рука старика, почти с благоговением. Конечно же, я не могла устоять. Никто бы на моём месте не смог. Глава Тайного сыска не зря ел свой хлеб — можно было только восхититься его способностью читать тайные желания в душах людей. И поздно думать о том, могу ли я ему довериться — я зашла слишком далеко, чтобы теперь отступать. Пусть насмерть разобьюсь, не заметив стекла, но потрачу все силы на то, чтобы стремиться на волю. Ни за что не вернусь обратно в клетку.

Быстро пробежала глазами перечень титулов Седрика, который занимал на странице едва ли не больше места, чем сам эдикт. Мне не терпелось добраться до сути.

«…милостию Неба и Духов Великого Океана, король Ледяных Островов.

ПОВЕЛЕВАЮ

Поскольку дети Мои злодеяниями неслыханными своими да братоубийственными усобицами запятнали честь благородной династии Стратагенетов и оказались недостойны сего достославного имени, впредь завещаю Моим потомкам заботиться о надлежащей чистоте королевского рода.

Посему отныне и до конца дней, когда последняя волна остановит свой бег, ни один бастард, сколь дорого бы ни было чадо родителю его, не может признаваться принадлежащим к правящей династии. Из чего следует невозможность ему претендовать на престол Королевства.

Ежели единственным законным ребенком монарха в браке останется дитя женского полу, либо же прямая ветвь престолонаследия прервётся, да примет корону один из здравствующих родственников почившего монаха по мужской линии — младший брат, а при отсутствии его в живых, племянник, или же более дальней степени родства согласно официально утверждённому Королевским Архивариусом родословному древу династии Стратагенетов.

Ни один бастард не может быть признан отныне его монаршествующим отцом. Только законные дети, рожденные в официальном браке, получают все права, вытекающие из принадлежности к королевской династии.

Божией помощью эта мера да избавит возлюбленное королевство Наше от грядущих усобиц, и поспособствует установлению мира и процветания на Ледяных Островах под крепкой рукой законного правителя, права которого не могут быть оспорены никем, покуда сильны и несокрушимы скрижали законов».

Мне хотелось сказать, что я ничего не поняла, но гордость не позволила — после того, как Шеппард столь лестно отзывался о моём уме.

Перечитала ещё раз и ещё — благодаря отличной памяти, тренированной долгими годами школьной зубрёжки, уверена была, что затвердила текст Эдикта слово в слово и теперь не забуду текст.

Я уловила суть — любвеобильный король Седрик, лежа на смертном одре, постарался предпринять меры, чтобы в будущем его потомки могли плодить сколько угодно бастардов безо всяких последствий. Ну то есть ни один из бастардов не мог быть признан отцом, а значит не мог претендовать на трон. Только если ребенок был рожден в законном браке, он мог считаться принцем или принцессой. Вот почему Ужасный Принц сказал, что женится на Баклажановой Леди, чтобы его ребёнок не чувствовал себя обделённым…

Сердце вдруг стукнуло в груди, словно надтреснутый сломанный колокол — так гулко и больно… Я слишком давно не вспоминала всего этого, гнала беспокойные мысли подальше. Почти убедила себя в том, что мною движет лишь любопытство и желание разгадать загадки прошлого. Но стоило обрывкам воспоминаний прорвать заслон — и я снова кусаю губы в растерянности и теряю самообладание.

Прошло столько лет! Всё королевство стояло бы на ушах, если б младший принц сыграл свадьбу. Если бы у него родился ребёнок. Но ничего такого я не слышала — обо всём, что касалось Генриха, либо хранилось зловещее молчание, либо распускались слухи — один другого ярче и неправдоподобнее.

Что же произошло? Баклажанчик наврала о ребёнке? Ребёнок оказался не его, и Ужасный Принц заставил её отступиться от идеи пролезть в королевскую семью?

И при чём здесь Последний эдикт? Что в нём такого секретного, чтобы прятать его ото всех и с корнем выдирать из архивов? Я бы и в школьный учебник такой включила, если честно, безо всяких колебаний… В назидание юношам о том, как вести высокоморальный образ жизни.

Столько новых вопросов — и ни одного нормального ответа. А ведь я так мечтала о том, что вот найду эдикт, и мне сразу полегчает! Распутаю клубок дворцовых интриг, порадуюсь за то, какая я умная, и наконец-то успокоюсь. Заживу своей собственной, нормальной жизнью, без попыток втиснуться между ускользающим вчера, на которое не имею никаких прав, и тревожным туманным завтра, в котором меня, кажется, не очень-то ждут.

Я осторожно закрыла папку и подвинула её обратно к Бульдогу. Он, видимо, ждал от меня каких-то вопросов и уточнений, не дождался и одобрительно кивнул.

— Ну что ж — я ценю ваше немногословие. В качестве вознаграждения не стану допытываться, зачем вам понадобился документ. Я ведь действительно этого не сумел понять, и это ставит меня в тупик. А чтоб вы знали и гордились собой, в моей карьере такое случалось крайне редко. Так что можете сохранить при себе свои тайны — в обмен на то, чтобы поверить мне. Я на самом деле не желаю вам зла и хочу только одного — плодотворного сотрудничества во благо государства.