Замок пилигрима - [8]

Теперь она в первый раз могла как следует оглядеть свою комнату и увидела, что она очень красива… как будто ее приготовили для кого-то, кто приехал, но скоро покинул ее… для женщины, которая так и не успела занять ее. Просторная высокая кровать накрыта роскошным кружевным тончайшим покрывалом, каждый завиток кружева был неповторимо прелестен. На легчайших простынях была вышита монограмма, на столике возле кровати стояла серебряная лампа для чтения, сам столик, как и остальная мебель в комнате, был вырезан из коричнево-золотистого дерева. Еще здесь находились небольшие, обитые шелком стулья и такой же диван, на полу от одной стены до другой расстилался толстый пушистый ковер лазурного цвета, как море, а сами стены были обиты панелями из розового дерева. Ивейн невольно сравнивала эту комнату со своей каморкой в доме Санделлов, под самой крышей, заставленную пестрыми остатками ненужной мебели из господских комнат.

Как во сне Ивейн услышала звон колоколов в соседней церкви, который смешивался со звуками моря.

— У тебя на ладони есть перекресток, — так сказала ей когда-то старая цыганка на ярмарке в Комб-Сент-Блейз за неделю до того, как они с Идой Санделл отправились в этот так трагически закончившийся круиз. Она брела в одиночестве по ярмарке, прислушиваясь к веселому смеху других молодых парочек, и в глубине души желала, чтобы цыганка нагадала ей, что на борту корабля она встретит свою судьбу, что это будет высокий смуглый незнакомец…

И тут Ивейн затаила дыхание. Она вспомнила про высокого, смуглого, никогда не улыбающегося незнакомца, который укрыл ее в своем доме. Конечно, он не был тем молодым очаровательным человеком из ее мечты… непроницаемым, тонким, точеным лицом, черными глазами, которые, казалось, видели все насквозь, хромой ногой — он пугал ее.

Он начал насмехаться над ней, когда Ивейн спросила, почему он предложил ей остаться… но какие именно чувства могла она пробудить у человека, совершенно одиноко живущего в замке у моря?

Глава 2

Ивейн проснулась и увидела яркий солнечный свет, такой манящий, что она тут же выскочила из кровати и побежала к узкому окну. Не по росту большая ночная рубашка сползла с ее худенького плеча. С жадным любопытством ребенка Ивейн высунулась из окна.

Зелено-синее море, горы вдали, на побережье Испании, к территории которой относился и сам остров. Но он казался Ивейн особым, отдельным миром, и теперь, когда крепкий долгий сон освежил ее, и она начала понемногу приходить в себя после потрясений страшной ночи кораблекрушения, девушка с нетерпением стремилась исследовать свое новое место обитания.

Она осмотрела свою спальню в башне и вспомнила, что накануне экономка говорила о том, что для нее заказали одежду в магазине в городе, который был в шести милях отсюда. Свитер и джинсы, в которых она приехала сюда, исчезли. Ивейн неуверенно подошла к большому шкафу и открыла его дверцы. Он оказался очень глубоким. Внутри висело несколько платьев, которые она, вскрикнув от радости, принялась разглядывать: хлопковое оранжевое, льняное в полосочку, шелковое в мелкий цветочек, но лучше всего были юбка цвета морской волны и накрахмаленная блузка с воланами и с рукавами фонариком. Они были так нарядны, что Ивейн полюбила их сразу же. В коробке с нарисованными на ней гроздями сирени лежало белье. Решив не тратить время на ванну, Ивейн, затаив дыхание, надела юбку и блузку, а потом расчесала волосы и по привычке собралась уже было убрать их назад, но вспомнила, что теперь она находится не в Санделл-Холл, и что маркиз Леонский — не ее старая патронесса.

Ивейн распустила волосы, а потом перебросила вперед, позволив тонким прядям свободно падать на левое плечо, и, посмотрев в зеркало, не узнала себя.

Широко открытые глаза без уродливых очков были яркими и полными любопытства. В короткой юбке и пышной блузке с широким ремнем, подчеркивавшим талию, Ивейн выглядела невыразимо прелестно. Она радостно улыбнулась своему отражению, но тут же вспомнила, что ведь, может быть, Ида Санделл не спаслась.

Ивейн отвернулась от зеркала и решила спуститься поискать кого-нибудь. Она чувствовала, что умирает от голода. Наверное, от морского ветерка, который всю ночь дул в окно спальни.

Ивейн стремглав бежала по винтовой лестнице вниз, так что юбка ее развевалась, вниз, вниз, пока наконец не оказалась в коридоре, ведущем в зал, — и выбежала в патио. Солнечный свет струился сверху, девушка, захваченная и очарованная сиянием золота, замерла у двери, восхищенная прекрасной картиной.

В тени, под большим деревом, усыпанным нежно-розовыми бутонами, был установлен плетеный стол, за ним сидел человек с темными, кое-где посеребренными волосами, и с увлечением очищал мандарин. Ивейн уже собралась было тихонько удалиться, но он поднял голову, словно почувствовав ее присутствие, и медленно, медленно обернулся к ней.

— Доброе утро, — сказал он. — Прошу вас присоединиться ко мне, сеньорита Пилгрим.

Она приблизилась к нему и снова почувствовала себя скованно. Несмотря на то, что одет дон Хуан сейчас был не так официально, как вчера, — в золотистый кашемировый свитер и бежевые брюки, — он полностью сохранял холодноватое высокомерие. Встав и держась одной рукой за край стола, он подождал, пока Ивейн не села в одно из плетеных кресел, и только тогда тоже сел. Она заметила, что маркиз вытянул вперед левую ногу, как будто не мог согнуть ее в колене.